Моя «Правда». Большие тайны большой газеты

В общем, я остался в одиночестве. Осуждали практически все, даже попытались «воспитывать» на партсобрании. Но заставить меня изменить свою точку зрения уже никто не мог…

Вакханалия вокруг публикации даже в какой-то степени удивила меня. Я это прочувствовал во время разных встреч – и у меня в кабинете, и на телевидении, и на собраниях. Везде я говорил, что мое мнение было решающим при публикации, что я готов нести всю ответственность за это… Но наказание понес Виктор Григорьевич. В частности, и потому, что уступил в той борьбе.

Из воспоминаний Анатолия Карпычева:

«Хорошо помню „акт расставания“, когда осенью 1989 года М.С. Горбачев привез в „Правду“ нового главного редактора, еще одного академика – Ивана Фролова. Ничего удивительного в этой рокировке не было – кто-то приходит, кто-то уходит. Помнится, Горбачеву задали вопрос: „Можно ли объяснять замену тем, что Виктор Григорьевич без разрешения ЦК перепечатал нашумевшую статью из итальянской газеты „Репубблика“ о пребывании Ельцина в Америке?“ – „Нет, – ответил Михаил Сергеевич, – так считать нельзя“.

К сожалению, Толя не совсем точен. Да, Горбачев ответил именно так, но не вопрос ему был задан, а дан совет. И это сделал я. „Михаил Сергеевич, все считают, что Афанасьев снят с работы за публикацию по Ельцину, – сказал я. – Статью напечатал я – ведущий редактор того номера, и посему наказание надлежит нести мне. Я считаю, что публикация была правильной, а снятие Афанасьева сейчас с должности главного редактора будет воспринято как наказание за критику поведения Ельцина. Поэтому я считаю это решение ошибочным…“»

Дальнейшие события показали, что прав я.

Владимир Федотов, собкор «Правды», а затем редактор отдела корреспондентской сети, писал:

«К сожалению, одиозность Е.Б.Н. даже для Виктора Григорьевича стала окончательно ясной слишком поздно, примерно в 1989 году. Той осенью „Правда“ дала в номер еще одну статью-предупреждение. На этот раз перепечатку из итальянской газеты „Репубблика“ о пьяных похождениях Ельцина в Америке.

Думаете, по заданию ЦК или Горбачева? Трусость „перестройщика“ нынче ни для кого не секрет, а Ельцина он боялся и тогда, как черт более крупного беса…»

Несколько кратких замечаний.

Это правда, что Горбачев страшно ненавидел Ельцина и столь же страшно боялся его.

С Александром Николаевичем Яковлевым я встречался и разговаривал всего пару раз. Это было в самом начале Чернобыльской катастрофы, когда меня он назначал руководителем первой группы журналистов, отправляющихся туда. После этого с ним я никогда не разговаривал, а тем более не советовался. Как, кстати, и с другими руководителями ЦК партии. Отдел науки «Правды» всегда был на особом положении в журналистике, так как на нашу долю выпало счастье работать с ведомствами и организациями, занимающимися исследованиями с грифом «сов. секретно». Это создавало дополнительные трудности, но и позволяло знать больше, чем коллеги.

Научная журналистика в определенной степени стала во второй половине XX века «элитной», а потому ее представители были на особом положении. А потому мы были довольно независимы и свободны в своих суждениях.

Чтобы поставить точку в истории с Ельциным и «Правдой», хочу привести высказывание правдиста, потом сподвижника Ельцина, а, в конце концов, его критика Михаила Полторанина:

«Он говорил мне потом, что к власти вел его бог. Если под богом Борис Николаевич имел в виду Михаила Сергеевича Горбачева с его окружением, с его политикой, тогда, безусловно, был прав. Не будь Ельцина, этот бог с ничтожно маленькой буквы должен был вознести кого-то другого. С таким же умением апеллировать к недовольству народа, с таким же желанием положить в карман власть. Сверхблагоприятная среда была создана Кремлем для превращения вчерашних соратников в вождей протеста».

Трагедия «Правды» с уходом В.Г. Афанасьева только начиналась.

НАРЦИСС НА ТРОНЕ

Будучи назначенным главным редактором, академик Иван Тимофеевич Фролов так и не стал правдистом. Свое кресло в зале заседаний редколлегии он рассматривал как очередную ступень на очередную должность. А посему всегда требовал во время своих многочисленных заграничных командировок, чтобы собкоры подробно описывали встречи с ним. Каждое заседание редколлегии он превращал в собственный монолог, продолжавшийся не менее часа. Чаще всего его высказывания и размышления никакого отношения к газете не имели. Ну, философ, что с него взять?!

Считалось, что у нас конфликтные отношения. Это было не так. После посещения редакции Горбачевым Фролов вызвал меня и намекнул, что «двум медведям в одной берлоге делать нечего». И я предложил ему уйти из газеты, так как он человек у нас новый, а я работаю здесь много лет. Потому, сказал, отсюда я уйду не тогда, когда он захочет, а когда сам посчитаю это нужным. Иначе наши отношения будет разбирать ЦК партии…