Моя Прекрасная Ника

– Девушка до вашего появления уже выразила полную солидарность со своим парнем, – проговорила Ника ему в тон и тонко улыбнулась.

– И все-таки! – ответил тот и продолжил, обращаясь к Фархаду Асхадовичу: – Вы же можете у меня остаться…

– Спасибо! Но я еще должен доставить свою девушку, – тут он сделал ударение интонацией, – до дому.

– Но если здесь, в Алмалыке, то я отвечаю!

– Спасибо, спасибо! Я все-таки буду сам отвечать и за себя, и за свою даму. Хорошей тебе работы!

– Настойчивый буфетчик! – шепнула Ника, когда тот отошел достаточно далеко. – Правда, за какие-то ваши заслуги пытавшийся угостить вас…

– Это мой сын, Фуркат! Тот самый, который 30 лет назад и был причиной интересного положения вашей пионервожатой.

– Вот как! Ну, если быть точным, то он был следствием, а причиной был кто-то другой, – она ласково улыбнулась, и ее лицо приняло то самое выражение, с хитринкой, но не тревожащей, а манящей.

– Оу! С вами надо ухо держать востро! Впрочем, мне это нравится! В смысле – тоже! Как и всё остальное в вас!..

– Мне тоже с вами легко, приятно и радостно!

Фархад взглянул в ее глаза и оставался в них чуть дольше тех мгновений, которые он, зная пронизывающее действие своего взгляда, позволял себе обычно, с другими людьми. Да, между этими двумя парами глаз, между этим мужчиной и этой женщиной, между их сердцами была связь. Было взаимное притяжение, ничем не отягощенное, вольное, как степной ветер. Одно из самых прекрасных явлений во взаимоотношениях представителей двух половин человечества.

– Ваш сын живет в Алмалыке?

– Здесь он снимает квартиру. А постоянное жилье в Ахангаране, с матерью.

– Вашей?

– Своей.

– Но вы же говорили…

– Я был женат дважды, – пояснил он, не дав ей докончить мысль.

– И по какой из жен вы вдовец? – вновь та же улыбка, хитроватая и ласкающая.

– По второй, конечно. По первой я – покойник.

– То есть она по вам – вдова? – вновь искорки в ее глазах.

– По мне – да. И, видимо, точно так же – по другим: она еще трижды побывала замужем.

– То есть в настоящее время она опять свободная женщина?

– Да. Опять, так сказать, соломенная вдова. Пока всего лишь в четвертый раз! Эх, раз! Еще раз!..

– Я ее помню. Красавицей не назовешь, но довольно симпатичная…

– Была! Но уже давно имеет вид лупоглазой коротышки-колобка. Весьма упитанна! Даже чересчур!

– Вы и в пионерлагере, когда она была нормальной комплекции (не считая ее интересного положения) не смотрелись замечательной парой. Как же вы женились-то на ней?

– Вы же сами назвали ее довольно симпатичной. В смысле, 30 лет назад. Но не это главное. А суть в том, что она обладает таким свойством своей натуры, что как бы гипнотизирует человека. Как бы гипноз выражается не в том, что очаровывает или околдовывает. А в том, что она ведет себя с мужчиной настолько доверительно, что он и сам не замечает, как попадает в положение, когда просто-напросто неловко отвернуться от женщины или отстранить ее. Ну, примерно то же самое, когда старушка просит на оживленном перекрестке перевести ее на другую сторону улицы.

– Конечно, в такой просьбе не будет отказу. Но, знать, не случайно старушечка в первый раз выбрала вас, – улыбнулась Ника.

– Я, конечно, чувствовал это. Но отказать не смог. Еще и потому, что отношения с ней – первые в моей жизни на серьезном уровне. Но самой существенной причиной, пожалуй, было то, что на том самом оживленном перекрестке я переживал кризис одиночества и драму сомнений в правильности выбора своей профессии. И старушечка оказалась соломинкой для утопающего. Впрочем, о моей первушке я говорю по своим ощущениям, анализу, выводам. Быть может, у последующих ее мужей было по-другому. Я не имел чести ни быть знакомым с ними, ни даже видеть их… Ах, да! Поправка! Действительно, с ними было иначе. Насколько мне известно по каким-то случайным сведениям, не они оставляли ее, но очередного проводника через дорогу отваживала она…

– А вы?..

– Около пяти лет уходила жена в мир иной, теряя на каждом круге и в здоровье, и в других данностях человеческой и женской сущности. Как ушла – уже более 8 лет…

– Вы меня понимаете даже не с полуслова и даже не с четверти, а с одного местоимения! Именно об этом я и спрашивала. И с тех пор вы один?

– Нет! Были еще три попытки…

– Да вы не Дон-Кихот, а Дон-Жуан! – засмеялась она своим прекрасным смехом, негромким, ярким, освещающим.

– Нет, Ника, не так! – улыбнулся он, и в его глазах она увидела затаенную печаль.