Моя прекрасная принцесса

Джиллиан невольно закусила нижнюю губу. В его лице не было и намека на смех, и она приготовилась к худшему.

— Ну хорошо. Что вы хотели сказать мне, сэр?

— Я хочу сказать, что сыт тобой по горло, Джиллиан.

— Нельзя ли чуточку конкретнее?

— Я сыт по горло этими безумными плясками, в которые ты нас то и дело втягиваешь, и опасностями, и риском, в который ты кидаешься очертя голову, — заявил он. — Я больше этого не потерплю. Ты меня слышишь? Все кончено прямо сейчас.

Джиллиан могла бы поклясться, что ее сердце за секунду усохло минимум наполовину, но будь она проклята, если позволит ему заметить, что он ее убивает. И хотя чистая правда, что она искренне желает исправить ради него свое поведение, изменить свою сущность она не в состоянии. Даже ради него.

— Я все прекрасно поняла, сэр, — ответила девушка, заставив себя спокойно улыбнуться. — Конечно, я освобождаю вас от данного мне слова — это само собой разумеется.

Он с возмущением покачал головой.

— Ни черта ты не поняла, глупая гусыня!

Джиллиан мгновенно рассвирепела.

— Совсем не обязательно обзываться, скотина ты эдакая! И если ты собираешься и дальше так себя вести…

Он сгреб ее в охапку и сжал так крепко, что затрещали ребра, а потом заглушил ее протесты поцелуем, от которого кровь в жилах закипела. Он впился в ее рот с такой страстью, что Джиллиан лишь слабо уперлась в его плечи, на большее у нее не осталось сил.

Естественно, побег сделался невозможным.

Наконец он дал ей вздохнуть, и Джиллиан попыталась собрать мозги и заставить их хоть как-то работать.

— Если я правильно понимаю, ты не разрываешь нашу помолвку?

— Это с какой бы стати? — Его взгляд пылал нерастраченной страстью, и у нее в голове одна за другой возникали картинки, на которых парила большая медная ванна, а в ней два обнаженных тела и много скользкого мыла.

— Потому что я вечно влипаю в неприятности.

Он нежно приподнял ей подбородок и посмотрел в глаза.

— Единственная неприятность, в которую ты отныне будешь попадать, связана со мной и нашей спальней.

— Звучит неплохо, — отозвалась Джиллиан, поглаживая его плечи, — но, по правде говоря, я никогда не напрашиваюсь на неприятности.

— Неприятности — твое второе имя. Неприятности следуют за тобой, как щенок за матерью. Неприятности начинаются…

— Не продолжай, — сердито заявила она. — Можно подумать, ты так и не понял, что я прекрасно могу постоять за себя.

Он чмокнул ее в кончик носа.

— До чего эгоистично с моей стороны не позволять женщине, которую я люблю, вечно подвергать себя опасности.

— Ты меня любишь? — Голос Джиллиан почему-то сорвался на писк.

— Я удивлен этим не меньше тебя.

Она ущипнула его за руку.

— Я серьезно, Чарлз.

— Я тоже. — Взгляд его был полон нежности и смеха. — Слушай, моя милая, потому что каждое мое слово искреннее. Я знаю, что я ужасно скучный, чересчур правильный человек, и я совсем не подхожу такому великолепному созданию, как ты. И тем не менее я не могу от тебя отказаться. Мне казалось, что моя жизнь до тебя была практически безупречной. Я распоряжался всем и всеми вокруг, и у меня было все, чего я хотел. Точнее, я так думал, пока ты не ворвалась в мою жизнь и не перевернула мой мир вверх ногами.

— Звучит не очень-то приятно. Ты уверен, что любишь меня?

— Не могу не признать, что ты сбивала меня с толку и приводила в замешательство далеко не однажды. Но мне полезно время от времени слетать с пьедестала. Элизабет с этим непременно согласится, и, подозреваю, мать со старшей сестрой тоже.

— И ты действительно уверен, что любишь меня? — снова спросила Джиллиан. Это казалось невероятным — потрясающим, но невероятным, — и она хотела услышать это снова.

Он приподнял ее подбородок.

— Я люблю тебя, Джиллиан Драйден, и обещаю любить всю оставшуюся жизнь. Могу вытащить старинную семейную Библию и поклясться на ней, если хочешь.

Джиллиан сморгнула предательски выступившие слезы.

— Это не обязательно, — прошептала она. — Я знаю, ты человек слова.

— Вот и славно. — Его руки скользнули вниз и легли ей на талию. — А теперь у меня вопрос к тебе.

Джиллиан кивнула.

— А ты меня любишь? — спросил Чарлз со смертельно серьезным лицом.

— Боже мой, неужели этого не видно?

— Если ты еще не заметила, я человек, полностью лишенный воображения. И даже предположить не могу, что такое восхитительное создание, как ты, снизойдет до любви ко мне.

— Какой ты глупый! Конечно, я тебя люблю. И ни за что не позволила бы тебе делать со мной все те скандальные вещи, если бы не любила.

— Знаешь, слышать это — огромное облегчение.

Джиллиан не могла поверить своим глазам, но у него на лице и впрямь отразилось облегчение, словно он ожидал другого ответа. Она ласково взяла его лицо в свои ладони.

— Чарлз Валентин Пенли, я люблю тебя всем сердцем. И уже довольно давно. Просто я никак не могла поверить, что ты тоже можешь полюбить меня.

— Похоже, мы оба терзались одними и теми же неверными представлениями.

— Ну как я могла поверить, что Безупречный Пенли способен полюбить такую плохо воспитанную девицу?