Моя прекрасная убийца [Сборник]

Тримбл постучал в дверь каюты, открыл ее и втолкнул Джаггера. Тот вначале ничего не смог разглядеть. Его ослепил резкий желтый свет. Над столом висело облако табачного дыма. Постепенно сквозь него начали проступать лица. Все они отличались холодным взглядом и циничным выражением. За длинным полированным столом сидели шесть мужчин. Во главе стола — Машина в своей серебряной маске.

— Где она? — спросил Джаггер.

— В безопасности, — ответил Машина. — Пока.

Он сделал Тримблу знак, чтобы тот подвел Джаггера ближе. Тримбл, вооруженный автоматическим пистолетом, исполнил приказание.

— Мы почти сожалеем, — начал Машина, — что вы работаете не вместе с Нами. Вы — человек необычайных способностей. Неудачный спектакль в отеле — это все, что Нам удалось организовать в такой спешке. Мы и надеяться не могли, что вы окажетесь столь мужественным и разумным, чтобы самому отдаться Нам в руки. Позвольте представить вам шестерых самых могущественных людей на земле.

Он указал на человека по правую руку от себя. Узкое смуглое лицо со шрамом на левой щеке напоминало морду акулы.

— Господин Жан-Пьер Бутальб, — представил Машина. — Уроженец Алжира. Нынешняя его резиденция — в Париже. Здесь за столом он представляет Европу. Рядом с ним, — Машина указал на седовласого типа с квадратной физиономией в очках без оправы, — сидит Анджело Агостиньо, представитель Северной Америки.

Третий, мужчина огромных размеров, представился сам:

— Тёрнбулл из Австралии. Рад познакомиться с вами.

Остальные трое последовали его примеру. Маленький сухощавый человечек с глазками, как у ядовитой рептилии, сказал:

— Карлос Веласкес Эстарит-Марилес. От Латинской Америки.

— Ян Хаас, Южная Африка, — это проговорил бледный субъект, по всему видно, не особо разговорчивый и весьма опасный.

Последним представился плосколицый с высокими скулами и гладко зачесанными черными волосами.

— Альберт Цин Чен. Азия.

Когда церемония была закончена, слово вновь взял Машина:

— Власть, мистер Джаггер, если это настоящая власть, всегда окутана тайной. Тот, кто контролирует этих людей, контролирует полмира. Кто вы в сравнении с этой силой и что способны противопоставить ей?

Шесть человек уставились на Джаггера голодными глазами — как пауки на муху, попавшую в их сети.

— До сих пор у вас было преимущество — Мы не знали вашего имени, — сказал Машина. — Мы ничего не знали о вас и вынуждены были предполагать, будто вы представляете какую-то организацию, которая борется с Нами. Позднее вы убедили Нас, что действуете в одиночку. Мы тем временем навели о вас справки и теперь знаем все. Вы — Майкл Джаггер, тридцати восьми лет. Богаты, не обременяете себя в настоящее время никакой постоянной работой. Вас терзает чувство вины. Праздность и ощущение вины — опасное сочетание, которое уже привело к гибели не одного достойного человека.

Вы оказали своей стране неоценимые услуги — ив армии, и в секретной службе. А вас с позором изгнали. По какой причине? Она тоже известна Нам. Вы сражались в корейскую войну. Вам было поручено секретное задание в тылу противника. Вы попали в плен, вас допрашивали и пытали. Вы и ваше правительство одинаково убеждены, что вы в конце концов выдали важные сведения, — Джаггер вскинул голову, — которые стоили жизни значительному числу ваших земляков. И с тех пор чувство вины заставляет вас браться то за одно отчаянно-рискованное дело, то за другое.

Ваши прежние начальники — предусмотрительные и неглупые люди, мистер Джаггер, — продолжал Машина. — Они тоже поняли, что вы ищете смерти, хотя, может быть, и не отдаете себе в этом отчета. Человек, который однажды сломался под пытками, опасен. Ведь его предательство может повториться. Но человек, который ищет смерти, чтобы искупить свою вину, опасен вдвойне. Желая уничтожить себя, он может уничтожить все.

Мне действительно жаль, что я только теперь, когда уже слишком поздно, могу сообщить вам, — все ваши муки были напрасны. Вы ничего никому не выдавали, никого не предали. Вас не сломали под пытками. Атака, стоившая жизни вашим товарищам, была чистейшей импровизацией, можно сказать случайностью. Ваши тюремщики просто убедили вас в противном — только потому, что хотели подорвать ваш дух. Вас оставили в живых не потому, что вы предатель, а потому, что было заключено перемирие.

Голова у Джаггера закружилась. Огни ламп бешено завертелись, слились воедино, напомнив ту лампу, которая слепила его тогда, во время всех нечеловеческих пыток, когда у него было только одно желание — побыстрей умереть. Он потерял сознание, а они прекратили его пытать и улучшили ему условия в тюрьме — как бы в благодарность за предательство. Из тюрьмы он попал в лазарет полумертвым, но всегда помнил одно — он выжил, а тех, кто погиб из-за него, не вернешь. И жил с этой мыслью постоянно. В полном смятении он поглядел на Машину в непроницаемой маске, не веря, что огонь, который так долго жег его, теперь может погаснуть.