Моя прекрасная убийца

Она еще раз потянула за шторы. Гардина сломалась, черный материал упал, и через открывшуюся дыру в окне в комнату прыгнула кошка с пораненной лапой — та самая, которую Фентон видел под платаном у дома. «Кшшш!» — шугнула ее женщина и махнула руками, но на кошку это не произвело особого впечатления. Кошка, как видно, хорошо знакомая с обстановкой, проскользнула в угол, запрыгнула на ящик и улеглась там.

— Эта комната кажется мне весьма подходящей, — сказал он, не удостоив даже взглядом темных стен и низкого потолка. — О, да, тут и сад есть!

Полоска земли и камней никак не напоминала сад даже при самом сильном воображении. Эта полоска была как раз на уровне их глаз, поскольку они смотрели на нее через подвальное окно.

— Да, — сказала женщина, — да, там садик.

Она стояла рядом с Фентоном, глядя на клочок земли, на котором не росло ни травинки и которому они оба дали столь неподходящее название. Затем она пожала плечами и продолжала:

— Да, здесь тихо и спокойно, как вы заметили, но солнца не так много. Окно выходит на север.

— Я люблю комнаты с окнами на север, — сказал он рассеянно, уже прикидывая, где он ее похоронит.

У женщины мелькнула какая-то догадка.

— Так вы художник? — спросила она. — И вам надо окно на север, чтобы был ровный свет? Правда?

Он испытал колоссальное облегчение. Художник! Ну, конечно! Вот то объяснение, которое и было ему нужно. Отныне у него не будет никаких проблем.

— Я вижу, вы уже отгадали мой секрет, — хитро усмехнулся он. И это вышло так естественно, что он сам удивился.

— Я — художник, но только на несколько часов в день. До обеда я работаю, а потом — сам себе хозяин. Вот тут-то моя настоящая работа и начинается. Это не просто мое хобби. Это моя страсть. У меня уже назначен срок будущей выставки. Можете представить себе, насколько важно мне было найти комнату — такую, как эта.

Он поднял руку и описал в воздухе круг — неопределенный жест, неизвестно что выражающий и непонятно к кому обращенный — быть может, к кошке? Но его уверенность и энтузиазм оказались заразительными и окончательно обезоружили женщину, все еще продолжавшую смотреть на него с некоторым недоумением.

— В Челси много художников, правда? — спросила она. — По крайней мере, люди так говорят, я сама точно не знаю. Я всегда думала, что ателье у художников должно быть на верхнем этаже, где много света.

— Не обязательно, — ответил он, — я не сторонник этой точки зрения. По вечерам, когда мне придется работать, на улице уже достаточно темно. У вас тут есть электрическое освещение?

— Да…

Она подошла к двери и повернула выключатель. Голая лампочка под потолком тускло засветила сквозь толстый слой пыли.

— Отлично! — воскликнул он. — Больше мне ничего и не нужно.

Улыбаясь, он заглянул в ее грустное лицо. Да, во сне бедняжка, должно быть, выглядела более счастливой. Это и в самом деле будет гуманно — избавить ее от нищей жизни.

— С завтрашнего дня можно будет занять комнату? — спросил он.

Искра надежды в ее глазах, такая же, как тогда, на лестнице, когда он спросил, не сдается ли комната, мелькнула вновь, а затем на лице отразилось смущение, даже неловкость.

— Вы ведь еще не узнали о цене, — сказала она.

— Какую вы установите, такую и заплачу, — ответил он и снова сделал жест рукой: деньги, мол, тут роли не играют.

У нее ком встал в горле. Она не знала, что и сказать.

Женщина покраснела и, набравшись духу, выпалила:

— Было бы лучше, если бы хозяин дома ничего не знал. Я скажу ему, что вы — мой новый друг, и мы будем жить с вами. Платить можете один или два фунта в неделю — как сочтете приемлемым.

Видно было, что она волнуется, ожидая ответа.

— Я буду платить вам пять фунтов в неделю, — сказал он. — И начиная с сегодняшнего дня.

Он извлек из кармана бумажник и достал оттуда новые хрустящие банкноты. Она протянула руку, не сводя глаз с денег, которые он отсчитывал ей в ладонь.

— Хозяину — ни слова, — сказал он. — А если будут спрашивать, кто это у вас поселился, отвечайте, что приехал в гости двоюродный брат, художник.

Она поглядела на него и впервые улыбнулась — так, будто теперь, после расчета, они превратились в заговорщиков, соединенных общей тайной.

— По виду вы вовсе не похожи на моего двоюродного брата. Как, впрочем, не похожи ни на одного из художников, которых я видела раньше. Как вас зовут?

— Моя фамилия Симс. Маркус Симс, — не задумываясь, он назвался именем тестя.

Тесть был адвокатом, он умер много лет назад, и ему это уже никак не могло повредить.

— Благодарю вас, мистер Симс, — сказала она. — Завтра я устрою генеральную уборку.

В подтверждение серьезности своих намерений она сняла черную кошку с ящика и выбросила ее в окно.

— И тогда, значит, вы уже завтра после обеда привезете сюда свои вещи?

— Мои вещи?

— Ну то, что вам надо для работы. Разве вам не нужны краски, кисти и прочее?

— О, да… да, конечно, — ответил он, — да, я должен привезти свои вещи.

Он снова огляделся. Кровь проливать он не будет. Никакой борьбы не будет тоже. Он задушит обоих во сне. И женщину, и ребенка. Это будет гуманнее всего.