Моя прекрасная убийца

Дядя Шелдон вернулся в комнату и, вздыхая, опустился в кресло. И вдруг я все поняла. Все-все! И подумала — двум смертям не бывать! А вслух спросила:

— Почему ты убил ее, дядя Шелдон? Я думала, ты любишь ее. Правда, я так думала.

Леонард отошел от двери.

— Ничего этого не случилось бы, если б он послушал меня. Принеси свое пальто, Тинкер.

— Я ее и в самом деле любил! — крикнул дядя Шелдон. — Конечно, любил! Я отдал ей все. Из-за нее я бросил жену, семью. Конечно, я ее любил!

— Но зачем же тогда… — я уже ничего не понимала.

Его рот дергался, а глаза так и сверкали на бледном лице.

— Она была никчемной тварью. Леонард пытался объяснить мне это, но я и слушать не захотел. А ведь он предупреждал, какая она подлая. Но я так и не верил до того самого дня. Была встреча руководителей баскетбольной лиги, а потом, вечером, банкет. Там собрались все шишки из разных баскетбольных команд, ну, и я тоже. Кто-то сказал, что сейчас мы увидим кое-что из ряда вон выходящее, такой порнофильм, просто пальчики оближешь. Свет погас, фильм начался — и я увидел свою жену совершенно голой. Она вытворяла такие вещи, которые никогда не позволяла себе со мной…

— Это твой фильм! — бросила я в лицо Леонарду. — Он смотрел твой фильм. Ты, небось, специально подстроил это! Готова спорить, что это так! Весь ты в этом! Вся твоя подлая натура. Другим способом разлучить их ты не мог! Ты хотел заполучить его деньги, когда он умрет! Правда? Ты на все готов, лишь бы наследство досталось тебе!

Он только осклабился.

— На себя посмотри! Разыгрываешь тут из себя невинность! Сама-то уже подбиваешь к нему клинья, так и мечтаешь пролезть в любовницы, не дожидаясь совершеннолетия! Хочешь дорваться до сладкой жизни, а? Как на тебя ни поглядишь, вечно у тебя алчный блеск в глазах.

— И тогда я начал следить за ней, — дядя Шелдон не слышал нас, хотя мы почти кричали. — Что она ни говорила, что ни делала — я не верил. Я раскрыл все ее тайны — сначала с Дэймоном, а потом с Генри. Я хотел вышвырнуть обоих. Хотел замучить их. Убить! Но что толку. У нее в распоряжении была делая баскетбольная команда. Выбирай — не хочу. Нашла бы очередного. Не мог же я выгнать всю команду. И вот приходилось сносить все и мучиться. Какая это пытка, знаю только я.

Как зачарованная, я слушала исповедь дяди Шелдона.

— Потом я догадался, что она использует эту квартиру для своих грязных тайных дел. Я нашел у нее ключи и спросил: «Зачем тебе ключи от квартиры Тинкер?» Она сказала, что заходит к тебе и приглядывает, как ты живешь. Но я лучше знал, зачем они ей! Я всегда знал точно, когда она здесь с ним встречалась, так как подслушивал, когда Эмили звонила ему. Я вызнал все.

На несколько секунд в комнате воцарилась тишина. Дядя Шелдон без малейшего сочувствия глядел на тело Генри, распростертое на полу.

— Как-то я вытащил ключи из ее сумочки и заказал дубликаты. Дождался своего часа. В тот день я сделал вид, что мне нездоровится и что я пошел прилечь в кабинет. А Грайбэлу сказал, чтобы никто не беспокоил меня в течение часа. Сам же поехал сюда, чтобы накрыть их обоих. Вошел и спрятался вон там. Скоро явилась она. Некоторое время напевала. Когда мы с ней познакомились, она всегда напевала, ожидая меня. Но потом она перестала напевать и занервничала. Ага, он не идет, и это ее раздражает, подумал я с удовольствием. И тут же решил, что такой поворот дела даже к лучшему — что она совсем одна. Я вышел из кухни, где прятался, и заявил, что мне все известно. Надо было видеть выражение ее лица!

Я могла себе представить, какое у нее было выражение. Даже очень хорошо могла.

— Она ничего не отрицала, — продолжал дядя Шелдон свою мучительную исповедь. — И даже не пыталась повиниться. Если бы она покаялась, я бы наверняка смягчился и простил. Этим бы и кончилось. Но ей было настолько плевать на меня, что она даже не попыталась сделать вид, что раскаивается. Только смотрела на меня презрительно, как она умела — будто я просто грязь у нее под ногами. Потом сказала, что я еще должен буду доказать ее неверность. Но мне не удастся, а потому, дескать, лучше не пытаться стоять у нее поперек дороги. Лучше отступиться. Потому что в случае развода она заломит такую цену, запросит такую компенсацию, что я света белого не взвижу. Ведь доказать я, мол, ничего не смогу, а значит, у меня не будет возможности лишить ее денег. Я ничего не смогу ей сделать, заявила она. Но сшиблась. Кое-что я все-таки смог. И сделал.

Он снова тяжело вздохнул.

— Ах, дядя Шелдон, — тихо сказала я, — это самая трагическая история, какую мне только приходилось слышать.

— Неси свое пальто, — подтолкнул меня Леонард.