Моя профессия спаситель

— Понятия не имею. Но и возвращаться не собираюсь. Все с чего-то начинали. Вот и секретарство — это такое… начало, понимаешь? Конечно, можно было отца попросить, у него связей много, но, думаю, с прилепленным ярлыком «папина дочка» я далеко не уйду. Нет, лучше самой лапками побить, а там, потихоньку-полегоньку, и отца можно подключать.

Саши кивнул, будто на самом деле что-то в ее лепете разобрал.

Прошли еще немного.

— Как Нелдер? — спросил Кремнер.

— Не знаю. Я его с того раза, ну, когда в больнице осталась, не видела, — ответила Ани, понимая, что краснее и ничего с этим сделать не способна.

Впрочем, румянец можно было смело списывать на холодную погоду, которая и вправду бодрила. А вот с чего ей краснеть вздумалось — непонятно. Во всем, что касалось Кайрена, вины за собой Ани не чувствовала.

— Поругались? — почти сочувственно спросил Саши.

— Да нет, наоборот. Помирились. Просто никакой необходимости видеться нет.

— Тогда я совсем ничего не понимаю, — признался гоблинолог. Тон у него был жестковатый и вовсе не ласковый.

А еще он остановился, и Сатор тоже пришлось встать, разглядывая папку, которую Кремнер подмышкой зажал. Просто смотреть ему в лицо было неудобно — капюшон бы свалился, а уши и так пощипывало.

— Что ты не понимаешь? — спросила невесть зачем.

— Почему ты ко мне не пришла.

— Ну что здесь непонятного? — тяжко вздохнула Анет. — Кое-что действительно исправить нельзя. Кое-что исправлять бывает просто поздно. Я ведь тоже в свое время ждала: вот что-то поймет, вернется, скажет… А потом стало поздно. Он вроде и пришел, да только уже и не нужно ничего было. Нет, я сейчас это не к тому говорю, чтобы вас сравнивать, — встрепенулась Сатор. — Просто, по себе знаю. И мне… Не хотелось усложнять.

— Что ты лепечешь? — с несвойственной ему резкостью, если вообще не грубостью, спросил Кремнер. — Объясни толком. Как для идиота.

— Ну, хорошо, — еще тяжелее вздохнула Ани, задержала воздух, выдохнула носом. — Я ведь прекрасно понимаю: обидела тебя в больнице. И тогда понимала, а сейчас… Представляю, что это такое, когда твоя девушка… женщина… Когда она вроде бы остается ухаживать за бывшим… За другим. То есть, я, конечно, этого не представляю, но у меня фантазия богатая. Ты честный, хороший, и благородный. Ты-то поступил правильно, а я… Еще и защитить меня пытался. В смысле не пытался, ты защитил — от сплетен, от скандалов, от всего. Ну а я…

— Подытожим, — припечатал Саши. — Я честный, хороший, и благородный, потому что понял, как ты виной перед Нелдером маешься за все его… героические ранения. Поэтому самоустранился, став, видимо, еще лучше и благороднее. Так? — Сатор кивнула. — И что дальше?

— Дальше я решила, что мне, наверное, стоит взять тайм-аут. Ну, то есть нам взять тайм-аут, — продемонстрировала знание спортивной терминологии Анет. — Все просто очень быстро случилось, сначала одно, а потом другое. Надо было выдохнуть, подумать. А потом я поняла, что уже поздно. Ну что бы я могла сказать?!

— Подожди, — остановил ее гоблинолог. — Все-таки давай по порядку. Ты решила взять перерыв. А сообщить мне об этом тебе Леди запретила?

— И как ты себе это представляешь? — разозлилась Сатор, которую собственные маянья от стыда и виноватости допекло окончательно. — «Дорогой Саши, я, конечно, тварь последняя, и без того тебя унизила. Но давай ты еще подождешь, пока я в себе разберусь!» Так, что ли?

— Примерно. Исключая моменты про «тварь» и «унижение».

— Это почему?

— Да потому, что унизить можно только того, кто хочет быть униженным.

— Снова гоблинская мудрость? — не очень-то уверенно улыбнулась Анет.

— Общечеловеческая! — рявкнул Кремнер, содрав с носа очки. Сатор даже примерещилось, что он их сейчас в сугроб зашвырнет, но Саши ничего швырять не стал, только чуб свой взъерошил. — Может твой… кто-нибудь и оскорбился бы. Только хватит нас сравнивать! Лично я ничего из произошедшего за унижение моего мужского достоинства не принял. Он был ранен, да еще второй раз, да еще так, что ты могла посчитать себя виноватой. И ты на самом деле… — гоблинолог повертел пальцем, слова подбирая, — не разобралась в своих чувствах. Ничего умнее, как отойти в сторону и дать тебе немного воздуха, я сделать просто не мог. При чем тут унижение, скажи на милость?!

— Это как-то все… — такой типичной овцой проблеяла Ани.

— Ладно, хорошо. Что случилось после того, как ты в себе разобралась?

— А потом стало поздно…

— Кто тебе это сказал? — почти проорал гоблинолог. — Твой бохатый жизненный опыт? — он так и сказал: «бохатый». — Хаос, Ани, я не только не он, но даже и не ты, представляешь? У меня есть собственный опыт, мозги и, все твари тебя задери, мнение!

— Ты почему на меня орешь? — не слишком смело поинтересовалась Сатор.

— Потому! Близнецы! Я чего только не передумал, чего только не представил! Да я уверен был!.. Знаешь, сколько раз собирался с духом, чтобы поговорить с тобой? У меня окончательно ум за разум зашел, уж и!..

Саши махнул рукой, будто рубанул.

— Ну так почему не поговорил?