Моя профессия спаситель

Добиваясь самостоятельности, Анет не учла нескольких вещей. Во-первых, не подумала, что теперь они с Нелдером в разных сменах работать станут. Кайрен, ее не дождавшись, ушел на подработку, о чем оповестил запиской. Собственно, вся цидулька и состояла лишь из: «Ушел в ночь» — и больше ничего, даже подписи. В другое время Сатор такая формулировочка позабавила бы, но уж слишком гадкий осадок после утреннего разговора остался. Потому Ани и проворочалась эту самую ночь, даже не пытаясь заснуть. И утром они не увиделись: когда она на подстанцию приехала, Кайрен то ли уже укатил, то ли с последнего вызова не вернулся, а спрашивать о нем Ани постеснялась. В общем, неладно вышло.

А, во-вторых, она упустила из вида, что теперь ей придется работать с другим водителем, на другом экипаже. Не то чтобы состояние кареты или там масть ящера Сатор слишком уж интересовали, а вот необходимость провести сутки с совершенно незнакомым человеком нервировала. Да и встретил водитель Анет так, что хоть реви.

— Тебе чего, дочка? — дружелюбно поинтересовался пожилой мужчина, покуривающий возле экипажа. — Чьих будешь?

— Я доктор Сатор, — представилась Ани, постаравшись сделать это похолоднее.

В конце концов, надо сразу расставить все знаки над всем, чем надо.

— Если так, то да, — туманно ответил мужчина, не стесняясь и слишком явно не одобряя, рассматривая «доктора». — Ну да это еще не беда.

— Что не беда? — осведомилась Анет, пытаясь не коситься на уши водителя.

Потому что уши эти на самом деле были замечательными: длинными, будто к их мочкам когда-то гирьки подвесили, с заостренными кончиками и с торчащими пучками седой шерсти — не эльфийские, а какие-то рысиные, лишь кисточек на них не хватало. Учитывая, что голова мужчины была гладкой, будто полированный шар, общее впечатление оказалось… впечатляющим.

— Тогда зови меня дядька Ретер, что ли, — предложил водитель, вопрос про беду начисто проигнорировав.

— Хорошо, — царственно — ну, по крайней мере, ей хотелось так думать — кивнула Сатор, привычно ставя укладку в салон. — Тогда поедемте, господин Ретер, у нас вызов.

Мужчина крякнул, растер поблескивающий затылок, еще раз буркнул: «Да нет, не беда» — и полез в кабину. Всю дорогу он вздыхал, как уставший ящер, косясь на Ани, видимо думая, что она этого не замечает. В общем, неприятно. Да и сидеть рядом с человеком, крепко пахнущим дешевым табаком, было не слишком комфортно.

Ну а подъезд к нужному дому по хорошей традиции всех проблемных смен оказался перегорожен щеголеватым экипажем, с впряженным в него спортивным поджарым ящером. И, конечно, не следа водителя рядом. Пришлось Ани выволакивать чемодан укладки и протискиваться между мокрыми после дождя кустами и каретным боком, переливающимся надписью: «Спасибо деду за победу!» — и орденской ленточкой на фоне фейерверка.

В преддверье очередной, да еще и юбилейной даты знаменитой битвы при Кончаке, подобными картинками украсились многие столичные экипажи, а ленточки появились даже на дамских сумочках. В принципе, против такой моды Ани ничего не имела, патриотизма тоже, но сейчас эта чуточку слишком уж яркая надпись показалась нелепой. Может оттого, что к фейерверкам у Сатор с некоторых пор появилось особое отношение.

Ну а вызов, как водится, оказался не из приятных. Дедушка — совсем старенький, даже дряхлый — дотянул со своим шикарным инфарктом до последнего. Так и помер бы в одиночестве, не загляни к нему соседка. «Да не хотел занятых людей дергать!» — пояснил старичок невнятно, застенчиво улыбаясь и норовя нырнуть в обморок. Вот такие беспокоить не решаются, а Ани больше часа потребовалось, чтобы его стабилизировать — и это злило не на шутку.

Впрочем, ее тут многое злило: убогость комнатенки и отсутствие даже намека на родственников, виноватость дедушки, словно ему невесть какую милость оказывают, и осуждающе поджатые губы соседки; сиротские пузыречки со снадобьями на тумбочке, въедливый «старческий» запах и не слишком чистое белье.

Больше же всего раздражал собственный страх, который не то чтобы с ума сводил, но маячил у края сознания: довезет или не довезет? Очень уж хотелось все-таки доставить старика в больницу, и чтоб ему там помогли, подлечили. Иначе как-то совсем уж несправедливо получается, дедушка-то вполне бодрый еще.

Ну и апофеозом стало открытие, что, оказывается, амулет носилок разрядился. Между прочим, винить в этом Сатор могла исключительно себя: не проверила перед сменой, хотя и обязана, слишком увлеклась расставлением каких-то там знаков.

— Родственники есть? — негромко спросила Ани у соседки, молчаливым укором переминающейся у дверей.

— Как не быть, — охотно отозвалась женщина.

— А где?

— Помрет, так явятся, — фыркнула тетка. — Квартира, чай, денег стоит.

— Вы не могли бы попросить кого-нибудь из соседей помочь? Надо носилки до кареты донести.

— Так нету никого, — почти радостно пояснила женщина. — День белый на дворе, на работе все. Тут только бабки и дети малые остались.

— Ясно, — протянула Сатор, судорожно соображая, что ей делать.