Моя профессия спаситель

— Нет, конечно. Да и кто бы мне дал? Но ведь можно придумать что-то другое. Найти опекунов, а лучше…

— Опекунов, — кивнул Кайрен и так же медленно, как давеча оборачивался, выпрямился, снова руки в карманы сунув. — Милосердие взыграло. Поня-атно, — протянул насмешливо, ухмыльнувшись кривовато. — Идея, что тебя это не касается, в голову, конечно, не пришла?

— А почему, собственно, меня это не касается? — чуть-чуть, но все же обиделась Ани.

— Да потому, Бараш, что ты самостоятельность с идиотизмом попутала, — перейдя на прежний любезно-ледяной тон, сообщил Кайрен. — Излишек самоуверенности — это ничего, бывает, особенно у девочек. Даже полезно. Одна затыка: ты-то не в куклы играешься.

— С чего…

— С того, что я знаю! — отрезал Нелдер. — Умеешь царапины бинтовать, так и бинтуй себе. По крайней мере, хуже никому не сделаешь. А ты куда полезла? Решила всех скопом осчастливить? Этих спасем, тех пристроим? Может займешься тем, в чем действительно разбираешься? Тряпками там, цацками?

Анет молчала, упорно глядя в стену, закусив губу так, что во рту стало медно-солоно. Нет, не разреветься она боялась, слез даже и близко не было. А вот ляпнуть что-нибудь такое, после чего и поправить-то все невозможно станет, вполне могла. Случалось с ней порой, редко, но случалось. Как, например, на втором курсе, когда высказала, что думает одному господину, завалившему на зачете студента, который не смог преподнести традиционной мзды. Папе даже пришлось на «рычаги давить», улаживая дело. Или когда залепила пощечину «гордости империи» и, казалось, любви всей ее жизни. Тогда никто не вмешался, потому что никому не по силам вернуть, как было.

Бабушка про них с отцом говорила: «Бойся гнева человека, гневающегося раз в год».

— Ладно, извини, — буркнул Нелдер, прочесав пятерней шевелюру, — погорячился. Но ты тоже не права. Пойми, Бараш, всему ведь учиться нужно. Умные люди на чужих ошибках учатся, а не как ты. В жизнь других вмешиваться — это полный… Не стоит, в общем. Потом ведь рота не разгребет, что ты наворотишь. Да и диплом из тебя врача не сделает.

— Хорошая вещь самокритика, — пробормотала Анет, по-прежнему таращась в стену.

— Это здесь при чем? — снова набычился Кайрен.

— Ну как же? — изумилась Сатор. — Либо ты тоже идиот, либо никогда ошибок не делал. Ведь умные только на чужих учатся.

— Да я не об этом говорю!

— А я понимаю, — покивала Анет. — Спасибо за науку, я обязательно учту ваше мнение, доктор Нелдер.

— Бараш! — рявкнул тот самый доктор.

Правда, рявкал он в закрытую дверь, потому как Ани из квартиры уже успела выйти.

* * *

Визиту своего бывшего интерна Кассел совершенно не удивилась, ну или просто вида не подала. Когда Ани шла от калитки к домику — чистенькому, в деревянных кружевцах, чем-то неуловимо напоминающему игрушечный и, на взгляд Сатор, Дире совсем неподходящему — доктор как раз на крылечко выскочила, размахивая корзинкой. Заметив Ани, она кивнула, торопливо буркнула: «Привет!» — и махнула рукой, вроде бы за собой зовя. Сама же, подхватив подол, помчалась за угол.

То ли Ани опешила от неожиданности, то ли сработал принцип, вбитый за время интернатуры: «Если доктор бежит, надо нестись за ним» — только Сатор моментально взбодрилась и на самом деле бросилась следом. А в крохотном садике, если, конечно, так можно назвать три яблони и заросли крыжовника, происходило что-то странное: там басом, обиженно и довольно зло трубил слоненок. Взрослому животному надсадный рев принадлежать никак не мог, тональность не та, но детеныш выкладывался в полную силу, выводя рулады с чувством, а, главное, громко. Соседи его старания наверняка оценили.

— Тиран! — с чувством сообщила Кассел плетеной детской коляске, раскачивающейся, будто лодка в шторм. — Деспот! А ужин Марту кто готовить будет, леди Ночь? — Слоненок еще разок гуднул и задумчиво притих. — Раньше ты, конечно, об этом подумать не мог. Я сколько раз говорила: голова тебе дадена не только для того, чтобы в нее есть, — выговаривала Дира, выкладывая из корзинки на дощатый не слишком ловко сколоченный стол пеленки, баночки, бутылку с соской. — Ты личность или желудок с кишечником? — Из коляски не слишком уверенно гукнули, видимо, соглашаясь, что оно все же личность. — Ну так и не поддавайся физиологии, развивайся духовно!

Кассел наклонилась к коляске и не без труда выволокла никакого не слоненка, конечно, а вовсе даже ребенка: крепенького, щекастого, с красной физиономией, ежиком волос на голове и сердито насупленного. В общем, по мнению слегка оторопевшей Ани, точную копию Марта Нейрора, вроде как супруга доктора Кассел.

— Хорош? — поинтересовалась Дира, поворачивая мальчишку к Сатор. Ребенок глянул на Анет не слишком дружелюбно и попытался запихать собственный кулак в рот. Кулак был тоже папин, пудовый, и в ротишко не помещался. — Знаю, сама удивляюсь, как у меня такое чудовище получилось. Наследственность — великая вещь.

Про наследственность и ее следствия, то есть гневные вопли, требовательность и сердитый вид, у Сатор имелось собственное мнение, но Ани решила его при себе придержать.