Моя работа в Москве и Финляндии в 1939-1941 гг.

Швед Бу Энандер (Bo Enander) в книге о внешней политике Финляндии в период Второй мировой войны пишет: «Действия России в ходе президентских выборов следует рассматривать на фоне целенаправленной пропаганды, которую в Хельсинки вела Германия в пользу министра Кивимяки» (Finland och det andra vаrldskriget. S. 18). Если другое государство, которое Советский Союз считал своим возможным будущим противником, занималось активным подстрекательством с целью вмешательства в президентские выборы (я тогда об этом ничего не знал, но впоследствии слышал из надёжного источника), то это в какой-то степени объясняет действия Кремля. Кремль опасался усиления влияния Германии в Финляндии. Москва, насколько мне известно, не вела пропаганды в пользу какого-либо кандидата. Сложилось впечатление, что из называемых публично моя кандидатура не была бы неприемлемой для Кремля, поскольку там было известно, что я искренне работал в интересах разрешения противоречий и установления хороших отношений между Финляндией и Советской Россией. 18 декабря, незадолго до президентских выборов, когда я был у Молотова по другим делам и уже уходил, он неожиданно сказал: «Мы с удовольствием держим вас здесь, но также с удовольствием приветствовали бы Вас в качестве президента Финляндии». Я ответил наполовину шутливо: «Мне так нравится Москва, что собираюсь оставаться здесь до тех пор, пока не придёт время заниматься частной жизнью и раскладывать пасьянс». Молотов рассмеялся. До этого я уже отказался от борьбы за президентский пост. Отношение Москвы к моей кандидатуре в президенты можно было рассматривать как некий признак того, что у русских не было никаких недобрых намерений в отношении Финляндии, и что они по-деловому подходили к сотрудничеству с ней. И хотя я был известным посредником в урегулировании дел между Финляндией и Советским Союзом, а, по мнению многих финнов, даже слишком далекоидущим другом России, тем не менее, Кремль знал меня как «буржуя» или «капиталиста», не разделяющего его идеологию.

УкреплениеновыхграницФинляндии. Тот азарт, с каким Молотов много раз поднимал вопрос о ведущихся работах по укреплению новых границ Финляндии, заставлял меня много размышлять о намерениях Советского Союза. Впервые речь об этом зашла в ходе нашей продолжительной беседы 3 августа, о которой я рассказывал выше. Когда я сказал, что отношение нашего правительства к вопросам военного транзита в Ханко свидетельствует о стремлении финнов к хорошим отношениям с Россией, а также об отсутствии у нас опасений относительно наличия у русских недобрых намерений против нас, то Молотов ответил, что ему известно о наших мощных укреплениях вокруг Ханко, и подчеркнул, что Ханко не направлено против нас, а создано для других целей. В этой связи я заметил, что в обязанности независимого государства входит забота о своей обороне. Второй раз Молотов поднял эту тему 22 числа того же месяца в продолжительном разговоре об «Обществе дружбы», когда, высказав целый ряд претензий к нам, он заявил: «У Ханко, а также на других ваших границах готовятся мощные укрепления». Я вновь сказал, что независимое государство обязано заботиться о своей армии и обороне. По словам шведского посланника Ассарссона, Молотов также говорил секретарю кабинета Бохеману, участвовавшему в шведско-советских торговых переговорах в Москве, что энергичное укрепление финнами границы с Советским Союзом является плохим знаком. На замечание Бохемана о том, что в Финляндии обеспокоены концентрацией советских войск, Молотов ответил, что Советский Союз – большая держава, у неё большая армия, и что военные по техническим причинам иногда перемещают войска, но это в данном случае ничего не значит. В беседах того времени Молотов обвинял правительство Финляндии в двойной игре: оно делает вид, будто намерено выполнять Мирный договор, но одновременно интригует с целью восстановления старой границы. При этом, он сослался на слова одного бывшего члена финского правительства: «Ни один настоящий финн не может признать границы по Московскому миру».

Ещё в начале октября Молотов жаловался посетившему его по другим делам посланнику Ассарссону, что в Финляндии сильны настроения против Советского Союза, и что эта страна энергично укрепляет свои границы – «это нехороший знак», говорил он. Молотов вновь напомнил слова одного высокопоставленного финского представителя, что ни один финн не признает Московского мира, а также добавил, что от самой Финляндии зависит, как будут развиваться её отношения с Советским Союзом. Постоянное повторение Молотовым этих обвинений вызывало тревогу.

Позиция Кремля против укрепления новых границ Финляндией вызывала вопросы. А что, по мнению Москвы, мы должны были оставить новые границы, а также район Ханко и границы в Карелии открытыми? Что за всем этим кроется? Постоянные сооружения на границах нельзя использовать для нападения. Они пригодны только для обороны.