Моя реальность

В какую-то ночь Соломея проснулась и нашла на подоконнике цветок. Он был так волшебно красив, что озарял собою комнату словно перо огненной птицы. Тихое запредельное сияние источали его лепестки, лёгкие и нежные как облака. Затаив дыхание, Соломея прикоснулась к нему. Прикоснулась и как будто почувствовала тепло руки, сорвавшей его. Наутро она изобразила этот райский цветок. И снова не было конца восторженным отзывам о её работе. Но Соломее хотелось большего. Всю свою жизнь она рисовала портреты мужчин — ей хотелось этого и сейчас; ей хотелось вдохновения внушенного любовью, самого томительного и самого глубокого, сладостного и жгучего… Почти каждую ночь теперь она находила на подоконнике нездешние цветы, и чувствовала сквозь них прикосновения рук, и беспомощно хотела видеть их, эти руки, видеть и рисовать — только так она умела выражать любовь, таково было высшее проявление любви для неё — стремление увековечить. И однажды, раскрыв окно, она увидела за ним вместо привычной бархатной темноты двора дивный сад, посеребренный мягким светом невероятно огромной, занимающей полнеба луны, или то была какая-то другая красивая холодная планета… Она вылезла в окно и спрыгнула на землю. Ночные цветы раскрывались ей навстречу, источая густые, пьянящие ароматы. Она быстро шла по садовой дорожке, мелкие камушки тихонько похрустывали у неё под ногами. Впереди белела скамейка и это было немного странно — обыкновенная парковая скамейка в раю. Почувствовав усталость, Соломея присела — зря стоит что ли? — и собралась закурить, но услышала лёгкий шорох за своей спиной — словно лист упал на траву. Она обернулась. Кто-то стоял в лунной тени большого дерева. Соломея немного испугалась.

«Кто здесь?» — спросила она у черного сгустка тишины под деревом.

«Не бойся…» — донеслось из темноты.

Чёрная фигура отделилась от тени. Свет большой серебристой планеты осветил её. Фигура была закутана в плотный тёмный плащ, складки которого спускались до самой земли. Лицо говорившего скрывал плотный покров, накинутый на голову.

«Я тот, кого ты ищешь…»

«Вы видите так хоть что-нибудь?» — спросила Соломея. Голос её звучал всё ещё встревоженно.

«Мне не нужно видеть. Я знаю Сад и чувствую тепло.» — ответил тот, чье лицо было скрыто. — «Я никогда не стремился к обществу людей, в особенности женщин, — продолжал он, — но в тебе есть нечто особенное. Твои руки тёплые, и они способны спасать красоту. Твоё ремесло сохраняет её от времени. А это очень важно, ведь основное свойство красоты мгновенность, именно оно и делает красоту такой ценной… Я поделился с тобой тем, что у меня есть, и увидел, как ты этим воспользовалась. Твой талант покорил меня. Люди любят женщин за то, что они прекрасны. Но я лишен счастья любить их именно за это. У меня самого столько красоты, что я слеп к ней. Поэтому я позвал тебя…»

«Вы покажете мне своё лицо?» — спросила Соломея. Её руки, сцепленные под длинной кофтой, слегка дрожали.

Тот, чье лицо было скрыто, некоторое время молчал.

«Я боюсь, — тихо признался он, — показываясь, я губил многих.»

«Но меня вы погубили раньше… Мне не будет покоя!» — воскликнула Соломея. Она вскочила со скамьи и, шагнув к скрытому покровом, порывистым движением поймала его руку.

Чёрная ткань просторного рукава плаща легко соскользнула вниз, к локтевому сгибу, обнажив кисть и запястье невиданного изящества. Красота бросилась в глаза так ошеломляюще неожиданно, что Соломея отпрянула назад; из груди её вырвался приглушенный стон, точно от испуга или внезапной боли.

«Ты уверена, что хочешь видеть всё остальное?» — спросил Лунный Принц как будто бы немного виновато.

«Да! — воскликнула она, уже охваченная страстью, ужаленная её смертоносной иглой в самое сердце, — либо я ослепну, либо буду рисовать вас, рисовать до тех пор, пока руки мои не онемеют, а взор не начнёт туманится от усталости…»

Одним прыжком Соломея преодолела расстояние, разделявшее их, и рывком сорвала покров…

Забыв дышать, она глядела на него… Лицо юноши било мощным потоком неземной таинственной энергии, обжигало глаза точно огромная раскалённая звезда, миллион-ваттная лампочка, зажженная на расстоянии полушага, и его невозможно было ни запомнить, ни, тем более, изобразить. Красота зияла перед нею как пропасть. Она попятилась, споткнулась, упала на мягкую росистую траву и потеряла сознание.

Очнулась Соломея в своей постели. Уже рассвело. Свежий утренний ветерок теребил лёгкие занавески.

Из окна, распахнутого настежь, доносилось многоголосое пение птиц. Способность ориентироваться в пространстве восстанавливалась медленно, словно после наркоза или сильного опьянения.

Соломея откинула одеяло, встала и шатаясь подошла к окну. Выглянула в него невидящими глазами.

Мёртвая тишина наполняла её сознание, опустошенное, словно взрывом, лицом Лунного Принца. Она смотрела вокруг и ничто не останавливало её взгляда.