Моя рыжая проблема 1-2

Лагерь за ночь дивно преобразился. Тейт всегда оборудовал стоянку с минимумом комфорта — костёр и какие-нибудь вонючие капли по периметру, отгоняющие опасную живность. Ради меня рыжий готов был добавить навес или — в холодную погоду — подстилку из травы или листьев. Но Итасэ такая суровая обстановка, ясное дело, не устраивала. И если мастер Ригуми ещё кое-как сдерживал его сибаритские порывы, то сейчас сказать твёрдо: "Нет, это лишнее", увы, было некому. Потому глаза я открыла на роскошном, мягчайшем ложе в шатре с полупрозрачным куполом примерно пятнадцать метров в диаметре. По центру общей комнаты бездымно пылал очаг, над которым величественно парили решётки и штыри для запекания, а аккурат по центру виднелся пузатый гибрид кувшина и кастрюли. Пространство шатра дробилось на несколько секторов с помощью занавесей из бус, причём наглухо был закрыт только один угол, откуда доносилось многозначительное журчание воды.

— Там купальня с горячей и холодной водой, — охотно пояснил Соул, раздвигая нитки хрустальных бус в стороны, и бесцеремонно уселся на край моей постели. — Итасэ разделил ручей на два рукава, и один я согрел. Можешь воспользоваться, если хочешь… Но сначала объясни: что это было сейчас, Трикси Бланш?

Я открыла рот, чтобы выдать лучшую отговорку всех времён и народов, сакраментальное "не знаю" — да так и захлопнула.

Ну, конечно.

Дядя Эрнан.

Похоже, мой сон оказался вовсе не сном, а экспериментальным полигоном могущественного эмпата. Это объяснило бы, почему я сейчас себя чувствую, как выжатый лимон: при ментальном контакте обычный человек является всего лишь объектом воздействия, однако если у него есть хотя бы минимальные псионические способности, то он волей-неволей начинает "отвечать". То есть тратит ресурсы, хочет того или нет… Стоп, о чём я вообще думаю? Неужели признаю, что Эрнан действительно сумел дотянуться до меня… в другом мире?

Что, серьёзно?

— Ты кого-то почувствовал, — предположила я вслух, не глядя на Соула.

— Художественное преуменьшение, — ласково, точно с Орсой разговаривая, ответил он. — В Лагоне есть лишь два мастера, чья песня настолько сильна — Оро-Ич и Эфанга. Но этот… Этот не похож ни на кого из них. Строго говоря, он вообще ни на кого не похож. Ты его знаешь?

Беспокойство Соула я ощутила всей кожей — и отругала себя. Ну, разумеется, если маг из Лагона встретит кого-то незнакомого и сильного, то сразу предположит худшее — например, что это один из свободных. Или, того хуже, гость с загадочного континента, где свирепствует болезнь, которая передаётся через взгляды.

Здесь неизвестное — не удача для исследователя, а опасность для путника, нужно это учитывать.

— Можно сказать и так, — вздохнула я наконец. Выдавать личные тайны не хотелось, но отмалчиваться и лгать было бы неразумно. — Это был мой дядя, Эрнан Даймонд. И, нет, я не думаю, что он тоже переместился в ваш мир.

— В наш мир, — механически поправил меня Соул — и вскинулся: — Погоди, он что, дозвался тебя оттуда? Невозможно!

— Теоретически — да. — Я так растерялась, что даже кивнула вместо того, чтоб склонить голову к плечу, но он даже этого не заметил. — А вот практически… Сам видишь. И воздержись пока от вопросов, если можно. Знаешь ли, не так легко переварить факт, что Эрнан сумел докричаться до меня из другого мира.

— Докричаться?

— Да. Он меня звал в буквальном смысле. А потом, когда увидел, заорал: "Лоран, я её нашёл".

— Лоран? — с вежливым любопытством произнёс Соул. — Какое странное имя.

— Моя кузина. Его дочь.

— У тебя есть кузина? Это ты про неё всё время вспоминаешь, когда ругаешься? — встрял Тейт, едва нарисовавшись на пороге. За плечом у него маячила мрачная тень Итасэ. Фоном ощущалось лёгкое и радостное присутствие Лао и Орса, которая наконец-то немного успокоилась.

Я с трудом подавила вздох.

Кажется, придётся повторять всё с самого начала. Ещё бы и самой поверить в то, что произошло…

Начала я сухо и, пожалуй, немного скомкано. Но мало-помалу атмосфера совершенно переменилась. Итасэ неожиданно заинтересовался тем, как был одет мой дядя, и я, пытаясь объяснить, почему такой наряд показался мне смешным, пустилась в долгие объяснения. Говорила про моду, затем про группу Эрнана, про практику в дипломатических и финансовых кругах, про маму и её лабораторию, про институт, про Лоран, про моих братьев и сестру, опять про моду — и снова про Лоран, потому что одно было накрепко связано с другим. Замолчала лишь тогда, когда горло пересохло, и язык стал ворочаться с трудом. Тейт молча протянул мне тёплую, сильно разведённую шергу. А Лао, который на животе возлежал у очага, болтая в воздухе босыми ногами и сощурившись, вдруг приподнялся по-змеиному гибко на вытянутых руках — и спросил:

— Ты очень скучаешь по ним, Трикси?

Пиала накренилась, и шерга потекла у меня по пальцам.

Запретные слова, табу.

Купол шатра потемнел, точно дымом затянулся.

— Нет. Я умею… могу не думать об определённых вещах, — с трудом выговорила я.