Моя сестра Роза

– Да, она замечательная. – Соджорнер глубоко дышит, пытаясь держать себя в руках. Она не смотрит на меня. – Ты тоже ей нравишься. Но она со мной согласна. Ты знаешь, что я молилась за тебя? И мои мамы тоже. Доверие – основа всего, Че. Твоя семья… у меня нет слов, чтобы вас описать. Я знаю, что плохое часто наследуется, но никогда не слышала ни о чем подобном. Какие отношения могут быть у нас с тобой, если я не могу тебе доверять? Как я могу завести с тобой детей?

Она думала о том, что мы можем завести детей? Я представляю нас с ней через десять лет, как мы живем вместе, растим детей. Она права. Этого не будет. Мне нельзя, ни с кем. Мои дети могут оказаться такими, как Роза, как Дэвид. Я не могу привести в этот мир новых демонов. Я всегда думал, что у меня будут дети.

– Я бы держал свою семью подальше от тебя, – говорю я, понимая, как жалко это звучит.

– Но ведь ты уже этого не сделал, Че! Ты меня даже не предупредил. Ты вообще кого‐нибудь предупреждаешь? Если Роза действительно такая, какой ты ее считаешь, разве можно не предупреждать об этом всех вокруг? А твой отец? Ты когда‐нибудь кому‐нибудь говорил о нем? Ты обязан защищать людей. Даже если ты не обрел Иисуса, ты все равно обязан нести в этот мир добро.

Я хочу сказать ей, что не знал про Дэвида. Но это ведь не важно. Соджорнер права. То, что я не рассказал ей о Розе, непростительно. Но я не знал, как это сделать. До сих пор не знаю.

– Я сказала Розе, чтобы она мне больше не звонила. Странно говорить такое ребенку, но я не могу с ней общаться. Я не могу ей помочь.

– Она пыталась с тобой связаться после того, как ты ей это сказала?

– Я заблокировала ее номер.

– Умно.

– На твои звонки я тоже не буду отвечать.

Я отшатываюсь, словно меня ударили. Она поворачивается ко мне, берет в ладони мое лицо. У меня колотится сердце. Может, она передумает.

– Ты мне небезразличен, но я не могу быть с тобой. Это мне не по силам. Всегда будет не по силам.

Она прижимается губами к моим губам. Я наклоняюсь к ней, желая большего, но она уже убирает руки, отступает на шаг назад.

– Прощай, Че. Храни тебя Бог.

Соджорнер разворачивается и бежит прочь. Я не двигаюсь с места.

Я возвращаюсь домой. Салли и Розы еще нет. Соджорнер разбила мне сердце. Мне больно дышать.

Я хотел бы быть психопатом, тогда мне не было бы больно. Тогда мне было бы плевать. Я не хочу ничего чувствовать. Если бы я ничего не чувствовал, то легко бы все это пережил. Майя умерла, Соджорнер меня бросила. У меня ничего нет. Почему я не могу перестать чувствовать? Не могу стать таким, как Дэвид? Почему я не такой, как он? Что меня спасло? Мои гены. Не те, что от Дэвида, а те, что от Салли. Меня спасли гены Тейлоров.

Меня вдруг изумляет справедливость того, что у меня фамилия Салли, а у Розы – фамилия Дэвида. Как будто родоки знали.

Я смеюсь. Вот наша любящая семья: отец и сестра – психопаты, мать живет в мире иллюзий. И сам‐то я кто? Не знаю. Все, что я знаю, – что я не психопат. Я плачу. И мозг, и сердце у меня сломаны. Я в жизни не плакал столько, сколько плачу с тех пор, как оказался в Нью-Йорке.

Я засыпаю к рассвету. Может, к этому времени Салли с Розой уже вернулись, но я их не слышал. Салли будит меня в начале десятого. Она сидит на краю моей кровати, а я тру глаза, пытаясь проснуться. Она выглядит ужасно.

– Когда ты в последний раз спала?

Салли отмахивается от моих слов:

– Роза во всем призналась.

– Призналась? А как же запись, на которой Сеймон толкает Майю?

Не понимаю, о чем говорит Салли.

– Сеймон толкнула Майю потому, что Роза ее заставила. Вот где мы были вчера вечером. Мы ходили в полицию.

– Почему вы мне не сказали?

– Потому что Роза говорила, что сделает признание, только если я ничего тебе не скажу. – Салли треплет меня по руке. – Я не могла рисковать, боялась, что она передумает. Лизи и Джин должны знать правду.

Я киваю. Хотя я вполне уверен, что они и так понимали, почему Сеймон сделала то, что сделала.

– Что будет с Розой? Ее ведь не арестовали? Она несовершеннолетняя. Айлин сказала…

Салли качает головой:

– Макбранайты не подали в суд. Они просто хотят, чтобы мы уехали из страны.

– Макбранайты там были?

– Нет. Только их адвокаты.

– Так вы подписали это соглашение?

– Нет, Роза согласилась во всем признаться при условии, что мы не будем ничего подписывать. Она заставила их это зафиксировать на бумаге.

– Это придумала ее адвокат?

– О боже мой, Че, это было ужасно. – В глазах у Салли стоят слезы. – Я не думала, что Роза расскажет им про Дэвида.

– Она сказала, что Дэвид психопат?

– Роза сказала, что это Дэвид придумал убить Майю. Она записала свой разговор с ним на телефон. Несколько разговоров. Он говорил ей, что если она кого‐то убьет, то больше не будет об этом думать и не захочет снова это делать. Он говорил, никто не поверит, что ребенок вроде нее способен кого‐то убить. Ей просто нужно устроить все так, чтобы все поверили, что это несчастный случай.

– И Роза все это записала?

Салли кивает, вытирает глаза. У нее по щекам все равно текут слезы.

– Я думала, он изменился, Че. Я в него верила.