Моя сестра Роза

– У меня есть вопрос, – перебивает Роза, подходя ближе к Соджорнер. – Послание к евреям, четвертая глава, тринадцатый стих. Точнее, у меня вопросы по всему тексту Послания к евреям.

Вопросы по Библии? Да бог ты мой.

– Хочешь с нами поужинать? – спрашивает Роза, повышая голос и оглядываясь на Джина и Лизимайю, которые тут же откликаются:

– Конечно, замечательная мысль! Чем больше народу, тем веселее.

«Скажи нет, скажи нет, скажи нет», – мысленно упрашиваю я.

– Я с удовольствием, – говорит Соджорнер. – Только переоденусь.

– И я тоже, – говорю я. Черт. Наверняка у нее есть дела поинтереснее. – Я быстро.

– Мы пришлем тебе адрес, – говорит Лизимайя. – Это на Клинтон-стрит. Лейлани тоже придет.

«Шикарно», – думаю я.

Мы идем к раздевалкам.

– Тебе необязательно было соглашаться, – говорю я. – Роза бывает слишком настойчива.

– Я хочу пойти. Друзья так делают. Узнают как можно больше о семье своего друга, а потом используют это против него.

– Отлично. Слушай, сегодня все будет не как обычно. Ты же знаешь, я обещал им не драться?

Соджорнер кивает.

– Так вот, я им не сказал…

– Ты соврал?

– Не совсем. Я не рассказал… Но это одно и то же. Я все понимаю. Это будет ужасно неприятный ужин.

Соджорнер улыбается.

– Теперь мне еще больше хочется пойти. Посмотреть, как ведут себя твои предки, когда злятся.

– Прекрасно, – бормочу я и сворачиваю в мужскую раздевалку.

– Че, – зовет Соджорнер. – Если не хочешь, я не пойду.

– Что, правда?

– Конечно.

Я думаю, не попросить ли ее отказаться, но решаю этого не делать. Я проведу с ней еще немного времени.

– Нет, все нормально. Но за это ты позовешь меня на ужин с твоей семьей и постараешься, чтобы тебе на нем тоже пришлось несладко.

Соджорнер смеется.

В ресторане полно народу. Пол и стены выложены плиткой, отражающей и усиливающей звон посуды, гул голосов, стук каблуков. Мы протискиваемся мимо столов, за каждым из которых вплотную друг к другу сидят посетители, мимо официантов, балансирующих с огромными подносами в руках. Добравшись до нашего стола, мы видим всего два свободных места – одно на взрослом конце стола, другое на детском.

– Это Соджорнер, – объявляю я. – Мы вместе тренируемся. Ее пригласила Роза.

Все здороваются. Соджорнер обращается к взрослым «мэм» и «сэр». Они просят называть их по именам.

Салли кивает мне, указывая на место между ней и Дэвидом. Великолепно. Лейлани поднимает брови, словно говоря: «Ты попал». Соджорнер садится между Розой и Лейлани. У меня в кармане жужжит телефон. Джин делает за всех нас заказ по‐корейски, Майя и Лейлани что‐то ему подсказывают. Похоже, все работники ресторана их знают.

– Это та девушка, с которой ты ходил в церковь? – понизив голос, спрашивает Салли. Хотя мы и сидим рядом, мне приходится наклониться к ней, чтобы расслышать. – Та, которая рассказывает Розе о Библии?

– Да. – На другом конце стола Лейлани что‐то говорит Соджорнер, смотрит на меня и чуть приподнимает бровь. Соджорнер смеется. У меня горят щеки.

– Впечатляет.

– Любой боксер впечатляет, – говорю я. – Ну, если он умеет хорошо впечатать.

Салли не смеется. Сеймон сидит по другую сторону от Розы, рядом с Майей, но спиной к ней. Майя прижимается к Лизимайе, та обнимает ее за плечи. Роза и Сеймон смеются и переглядываются, когда Джин их о чем‐то спрашивает. Лейлани и Соджорнер разговаривают. Кажется, я слышу, как они что‐то говорят про бег, но в ресторане так шумно, что я мало что могу разобрать. Соджорнер слегка отодвигает свой стул от стола. Такие ужины – просто пытка.

– Ты давно боксируешь, Че? – спрашивает Джин. У него от природы зычный голос.

– С пяти лет, хотя изначально предполагалось, что он только освоит самозащиту, – говорит Дэвид. – Потом он быстро переключился на кикбоксинг, потом на бокс. А ты, Соджорнер?

Ему приходится повторить вопрос, потому что Соджорнер его не слышит.

– Моя тетя Сьюзен, – почти кричит она в ответ, – работает тренером в Джерси. Я училась боксировать вместе с кузенами. Но из всех нас только я по‐настоящему увлеклась боксом.

– А я научился у отца, – говорит Джин. – Повезло нам!

Соджорнер кивает.

– Главное, чему я научился благодаря боксу, – что защита важнее всего, – ухмыляется Джин. – А еще – что нужно есть вовремя. Бог мой, я был вечно голоден, когда боксировал.

– Да, – говорю я, кивая Джину, и он кивает мне в ответ. Я кладу себе солений и блинчиков из общего блюда.

Все едят. Лейлани болтает с Соджорнер. Роза и Сеймон хихикают. Как я ни стараюсь, не могу расслышать ни слова из того, что они говорят. Майя смотрит на меня, и я улыбаюсь ей, потом киваю в сторону Розы и закатываю глаза. Майя улыбается в ответ.

Взрослые говорят о делах. Я под столом пишу Джейсону: «Ну все, понеслось. Родоки знают про спарринги. Они не рады». Как только блюдо пустеет, нам приносят новое. Я счастлив, что могу просто есть, не поднимая головы от стола. Салли и Дэвид не говорят мне ни слова. Я смотрю на Розу. Я практически уверен в том, что это ее идея. Наверняка это она предложила им зайти за мной в зал. С каких пор мои родители не пишут мне заранее о своих планах?