Моя сестрица — серийная убийца

— Нет! — вопит девочка, пинается и царапается. Точь-в-точь бешеный цыпленок! Ее мать терпит боль, стиснув зубы. Интересно, что она представляла себе, когда позировала для беременной фотосессии или когда веселилась на бэйби шауэре[11]?

Тейд запускает руку в чашу с конфетами, которую держит на столе для своих маленьких пациентов, но девчонка отмахивается от протянутого леденца. Не переставая улыбаться, Тейд начинает петь. Его голос заполняет кабинет, затопляет мне голову. Мир останавливается. Сбитая с толку девочка замирает. Она смотрит на мать, но и та обворожена голосом Тейда. Неважно, что поет он «У Мэри был барашек». У нас, его слушательниц, все равно мурашки по коже. Что может быть прекраснее мужчины с голосом как океан?

Я стою у окна и вдруг замечаю, что внизу собрались люди. Они глазеют на окно Тейда и показывают в нашу сторону. Тейд редко включает кондиционер, и окно у него зачастую открыто. Он говорил мне, что за работой любит слушать Лагос — неумолчное гудение машин, крики торговцев, визг покрышек по асфальту. А сейчас Лагос слушает его.

Девочка шмыгает носом, вытирает сопли тыльной стороной руки и вразвалочку подходит к Тейду. Когда вырастет, будет вспоминать его как свою первую любовь. Будет вспоминать благородный изгиб его носа, его проникновенный взгляд. Даже если забудется лицо, голос Тейда будет звучать в ее снах.

Тейд берет девочку на руки и платком вытирает ей слезы. Он выжидающе смотрит на меня — я стряхиваю транс и незаметно приближаюсь к ней со шприцем. Она не дергается, когда я протираю ей бедро проспиртованным тампоном. Девочка подпевает Тейду, но периодически срывается на шмыганье и икоту. Ее мать крутит обручальное кольцо, словно подумывая снять его с пальца. Может, дать ей салфетку, пока слюни не потекли?

Когда я делаю укол, девочка вздрагивает, но Тейд держит ее крепко. Вот и все.

— Какая ты храбрая! — восторгается Тейд. Девочка сияет и на этот раз забирает свой приз — вишневый леденец.

— Вы так прекрасно ладите с малышами! — воркует ее мать. — У вас есть свои детишки?

— Нет, но когда-нибудь будут. — Улыбаясь, Тейд сверкает безупречными зубами и щурит глаза. Этой женщине простительно думать, что столь ослепительная улыбка — для нее одной. Нет, Тейд дарит ее всем. Он и мне ее дарит. Женщина заливается румянцем.

— Так вы не женаты?

Мадам, вам нужен второй муж?

— Нет. Еще нет.

— У меня есть сестра. Она настоящая кра…

— Доктор Отуму, вот назначения и рекомендации.

Тейд смотрит на меня, удивленный такой грубостью. Чуть позже он мягко, как всегда, скажет, что перебивать пациентов нельзя. В больницу они приходят лечиться, и порой внимание требуется не только телу.

Засада!

Йинка красит ногти прямо за столом регистратора. Бунми замечает меня и подталкивает ее локтем. Бесполезно, из-за меня маникюр Йинка не прервет. На мое присутствие она реагирует хитрой улыбкой.

— Кореде, какие классные туфли!

— Спасибо.

— Это не фейки, значит, они очень дорогие.

Бунми давится водой, которую пила, но я на провокацию не поддаюсь.

В ушах у меня до сих пор звучит голос Тейда, успокаивая меня так же, как он успокоил девочку. Я игнорирую Йинку и поворачиваюсь к Бунми.

— Я на ланч схожу.

С едой в руках я поднимаюсь на второй этаж и стучу в кабинет Тейда. Сейчас он бархатным голосом позволит мне войти. Джимпе, еще одна санитарка (санитаров-уборщиков у нас столько, что больница должна блестеть и шипеть), поворачивается ко мне с дружелюбной понимающей улыбкой, подчеркивающей ее высокие скулы. На улыбку я не отвечаю: эта Джимпе знать меня не знает.

Я пытаюсь справиться с нервами и снова легонько стучу в дверь.

— Войдите.

В кабинет я захожу не как медсестра — я несу контейнер с рисом и овощами. Видимо, аромат долетает до Тейда мгновенно.

— Чем заслужил такую честь?

— Ты так редко ходишь на ланч… Вот я и решила принести ланч тебе.

Тейд забирает у меня контейнер, заглядывает внутрь и глубоко вдыхает.

— Сама приготовила? Пахнет восхитительно!

— Вот, возьми. — Я вручаю Тейду вилку, и он принимается за еду. Он жмурится и вздыхает, потом открывает глаза и улыбается мне.

— Кореде, так вкусно… Боже… Кому-то достанется замечательная жена.

Боюсь, моя широкая улыбка ни одно фото не украсила бы. Я аж в пятках ее чувствую!

— Доем чуть позже, — объявляет Тейд. — Мне нужно отчет закончить.

Я поднимаюсь с краешка стола, на который присела, и говорю, что позднее вернусь за контейнером.

— Кореде, спасибо огромное! Ты просто чудо.

В приемном покое сидит женщина и качает плачущего младенца, пытаясь успокоить. Только младенец не успокаивается. Его плач раздражает других пациентов. Меня он тоже раздражает. Я направляюсь к ней с погремушкой — вдруг малыш отвлечется? — когда открывается входная дверь…