Моя сестрица — серийная убийца

— Правда. Говорит, ей хотелось бы побольше общаться с вами обеими. — Мама делает паузу, ожидая реакции от нас с Айюлой.

— Пожалуйста, передай мне шпинат, — прошу я.

Мама протягивает мне блюдо с тушеным шпинатом и резко меняет тему, сообразив, что предыдущая ни у кого интереса не вызывает.

— Айюла сказала, что у тебя на работе есть симпатичный доктор.

Блюдо падает на стол, шпинат расплескивается — мутная темно-зеленая масса быстро впитывается в цветастую скатерть.

— Кореде!

Я промокаю пятно тряпкой, но маму едва слышу: слишком много тревожных мыслей. Почувствовав пристальный взгляд Айюлы, я пытаюсь успокоиться. Домработница спешно замывает пятно, но от воды оно только расплывается.

Дом

Я смотрю на картину, висящую над пианино, на котором никто не играет.

Он заказал ее после того, как сбыл автосалону партию восстановленных машин под видом новых, — картину с изображением дома, построенного благодаря его сомнительным сделкам. Ну зачем вешать изображение дома, в котором живешь, в этом самом доме?

Малышкой я частенько стояла перед картиной и мечтала попасть в тот дом. Я представляла, как наши альтер-эго живут за акварельными стенами. Я представляла, что за зеленой лужайкой, белыми колоннами и тяжелой дубовой дверью царят любовь и веселье.

Художник пририсовал собаку, лающую на дерево, будто знал, что прежде у нас был щенок. Милый, с мягкой коричневой шерсткой, он имел глупость нассать у него в кабинете. Больше мы щенка не видели. Художник об этом знать не мог, собаку он изобразил, и, клянусь, порой я слышу ее лай.

Нашему дому не сравниться с нарисованной мечтой. На картине вечная розовая заря, листья на деревьях никогда не вянут, сад обсажен кустарником с невероятными желтыми и пурпурными цветами. На картине наружные стены всегда белоснежные, а в реальности мы не смогли их перекрасить, и они пожелтели.

После его смерти я продала все купленные им картины. Невелика потеря! Я и дом продала бы, если бы могла. Но наш большой, в южном стиле дом он построил с нуля, то есть не надо было ни выплачивать ссуду, ни вносить арендную плату. Тем паче желающих купить дом такого размера не нашлось, ведь документы на участок, на котором он стоит, вызывают немало вопросов. Поэтому вместо переезда в квартиру поменьше мы старательно выкраивали деньги на ремонт нашего огромного, с богатой историей дома.

Направляясь из своей комнаты на кухню, я снова смотрю на картину. Людей на ней нет, и это хорошо. Хотя, если приглядеться, в одном из окон виден женский силуэт.

— Твоя сестренка просто хочет быть рядом с тобой. Ты ее лучшая подруга.

Мама… Она подходит и тоже останавливается перед картиной. Мама до сих пор считает Айюлу ребенком, а не женщиной, которой редко говорят «нет».

— Что плохого в том, если время от времени она станет заглядывать к тебе на работу?

— Мам, у нас больница, а не прогулочный дворик.

— Это мы слышали. Ты слишком часто рассматриваешь эту картину, — сетует она, меняя тему. Я перевожу взгляд на пианино.

Пианино нам тоже следовало продать. Я веду пальцем по крышке — в пыли остается дорожка. Мама со вздохом уходит прочь. Она знает: я не успокоюсь, пока на пианино не останется ни пылинки. Я направляюсь в чулан за салфетками и тряпками. Стереть бы ими все воспоминания!

Перерыв

— Ты не говорила, что у тебя есть сестра.

— Угу.

— Просто я знаю, в какой школе ты училась. И имя твоего первого бойфренда. Знаю даже, что ты любишь попкорн с сиропом…

— Обязательно его попробуй.

— …а что у тебя есть сестра, не знал.

— Теперь знаешь.

Я отворачиваюсь от Тейда и убираю иглы в металлический лоток. Вообще-то Тейд может и сам их убрать, но мне нравится облегчать ему работу. Он сгорбился за столом и что-то пишет на листочке. Как быстро он ни писал бы, буквы у него достаточно крупные, все петли и соединения на месте. Ручка перестает скрипеть, Тейд откашливается.

— Она с кем-нибудь встречается?

Я представляю, как Феми, спящего на дне лагуны, объедают рыбы.

— У нее перерыв.

— Перерыв?

— Да. Она решила пока ни с кем не встречаться.

— Почему?

— Ее романы, как правило, плохо заканчиваются.

— Ох, парни бывают полными идиотами! — Странно слышать такое от парня, но Тейд всегда отличался чувствительностью. — Если ты дашь мне ее телефон, думаешь, она не будет против?

Теперь я представляю, как Тейд опускается на дно лагуны к Феми, а мимо плывут рыбы.

Я осторожно кладу шприц в кювету, чтобы невзначай не уколоться.

— Я спрошу у нее, — обещаю я, хотя ни о чем спрашивать Айюлу не намерена. Если они не увидятся, Айюла растает на задворках его сознания, как дымка летним утром.

Изъян

— Так у вас с ней общие родители?

— Я же сказала: она моя сестра.

— Родная сестра? Полнородная? — в замешательстве уточняет Йинка.