Моя сестрица — серийная убийца

Я все-таки смотрю на Тейда — заглядываю в светло-карие телячьи глаза и вспоминаю, была ли когда-нибудь такой невинной. Тейд до изумительного нормальный и наивный. Может, его наивность и привлекает Айюлу так же, как меня: из нас самих ее давно выбили. Я открываю рот, чтобы ответить, но Айюла уже прыгает обратно на диван. К груди она прижимает настольную игру. Светло-карие глаза забывают обо мне и сосредоточиваются на Айюле.

— Тейд, ты когда-нибудь играл в «Клуэдо»?

— Нет.

— Цель игры — выяснить, кто совершил убийство, в какой комнате и каким оружием. Кто сообразит первым, тот победил. — Айюла протягивает Тейду брошюрку с правилами и подмигивает мне.

Семнадцать

Когда такое случилось впервые, Айюла была семнадцатилетней и до смерти напуганной. Она позвонила мне, и я едва разобрала ее слова.

— Ты… что ты сделала?

— Я… нож… здесь… здесь везде кровь… — Айюла стучала зубами, словно сильно замерзла. Я старалась контролировать свою нарастающую панику.

— Айюла, успокойся. Сделай глубокий вдох. Откуда у тебя кровь течет?

— Нет… не у меня… У Сомто. Кровь у Сомто.

— На вас напали?

— Я…

— Где ты? Я вызову…

— Нет! Приезжай одна.

— Я не доктор.

— Я никому ничего не скажу, если пообещаешь приехать одна.

Я пообещала. Когда я добралась до квартиры, Сомто уже умер. Брюки у него были спущены до лодыжек, на лице застыл такой же шок, как у меня.

— Ты… Это ты сделала?

Задерживаться и уничтожать следы преступления мне в ту пору было слишком страшно. А отдать Айюлу на милость полиции даже в голову не приходило. Зачем рисковать, если ее вопли о самообороне могут остаться неуслышанными?

Сомто жил в однушке с видом на залив — на тот самый залив, который сообщается с лагуной под мостом Третий Материк. Мы использовали дизтопливо, которое Сомто припас для своего генератора, — облили труп, зажгли спичку и сбежали. Когда сработала сигнализация, другие жители многоэтажки мигом высыпали на улицу, поэтому никто больше не пострадал. Сомто курил, других доказательств университету не потребовалось.

Убийца — Айюла. Место преступления — однокомнатная квартира. Оружие — нож.

Роковая женщина

Айюла выигрывает в «Клуэдо» только потому, что мне приходится на ходу объяснять Тейду правила, дабы он не попал в ловушки, которые так умело расставила Айюла.

Я убедила себя, что если Тейд сумеет выиграть, то, возможно…

— Ну, ты тут профессионал! — нахваливает Тейд Айюлу, тиская ее за бедро. — Кстати, я проголодался. С удовольствием угощусь тем ананасовым пирогом, у вас его не осталось?

— У Кореде спроси.

— Так Кореде тоже печет?

Айюла изгибает бровь и смотрит на меня. Я встречаю ее взгляд и жду.

— Думаешь, я пеку?

— Да, я же пробовал твой ананасовый пирог-перевертыш.

— Это Кореде сказала, что я его испекла?

Тейд хмурит лоб.

— Да… Погоди, нет! Так сказала твоя мама.

Айюла улыбается, словно жалея, что его обманули.

— Да я под страхом смерти ничего не испеку, — без обиняков заявляет она. — Сегодня утром Кореде сделала яблочный крамбл. Попробуешь его?

— О да, конечно.

Айюла зовет домработницу и велит принести крамбл с заварным кремом и тарелки. Пять минут спустя она уже накладывает щедрые порции. Меня мутит, и я свою тарелку отодвигаю. Тейд съедает кусочек, закатывает глаза и улыбается.

— Кореде, вкусно — словами не передать!

Проснувшийся

К Мухтару я не заглядывала с тех пор, как он вышел из комы. Тем временам конец. Я больше не могу безнаказанно с ним откровенничать, да и ухаживать за ним изначально назначали не меня.

— Кореде!

— М-м-м?

— Пациент из палаты 313 хотел бы тебя увидеть.

— Мухтар? Зачем?

Чичи пожимает плечами.

— Ты лучше сама у него спроси.

А если проигнорировать просьбу? Но скоро Мухтар начнет ходить по этажу, это включат в его физиотерапию, так что наша встреча — лишь вопрос времени. Я стучусь к нему в палату.

— Войдите.

Мухтар сидит на кровати с книгой в руках, но тотчас ее откладывает и выжидающе на меня смотрит. Под глазами у него темные круги, но зрачки сужены, значит, зрение сфокусировано. Он словно постарел с тех пор, как проснулся.

— Я сестра Кореде.

Мухтар делает большие глаза.

— Та самая?

— В смысле «та самая»?

— Та, которая навещала меня?

— Ох, они рассказали вам?

— Кто «они»?

— Медсестры.

— Медсестры? Нет, нет, я сам помню.

— Что вы помните?

В палате холодно, руки леденеют так, что их покалывает.

— Я помню ваш голос. Вы со мной разговаривали.

Кожа у меня смуглая, но вот кровь хлынула к ногам, и я наверняка побледнела. А как же все те исследования, которые хором утверждают, что коматозники не осознают происходящее вокруг них? Тейд вообще-то говорил, что мои посещения Мухтару на пользу, но я подумать не могла, что коматозный больной меня слышит.

— Вы помните, что я с вами разговаривала?

— Да.

— А о чем, помните?

Рынок

Когда мне было десять лет, я отстала от мамы на рынке и потерялась.

Мы пришли за помидорами, вернонией, раками, паприкой, кайенским перцем, овощными бананами, рисом, курицей и говядиной. Список необходимого я держала в руке, но уже выучила его наизусть и проговаривала вполголоса.