Моя схватка с Богом

«Величайшее одно слово, когда-либо произнесенное»[33], — это, вне всякого сомнения, то слово, которое Христос произнес перед тем, как умереть: «Совершилось!» (Ин. 19:30). Затем Он предал Свой дух в руки Отца и умер (Лк. 23:46). В трех синоптических Евангелиях ничего не говорится об этом заключительном слове Христа. В них мы читаем, что Иисус, громко возгласив, испустил дух (Мф. 27:50; Мк. 15:37; Лк. 23:46). Таким образом, создается впечатление, что Иисус умер с победным возгласом на устах. Как пишет Баркли, «Он сказал «Совершилось!» не уныло и обреченно; напротив. Он издал победный клич. Он стал Победителем, Он одержал победу»[34].

В момент смерти Христа «завеса в храме раздралась надвое, сверху донизу» (Мф. 27:51), указывая на то, что искупление греха совершилось и что иудейским жертвоприношениям пришел конец[35]. Великая жертва Христа, на которую указывало левитское служение, была принесена, и ветхозаветное служение устарело.

Когда Христос умер на кресте, поражение сатаны стало определенным. Он показал свою злобу, убив безгрешного Сына Божьего. Сатана имел право на жизнь других людей, потому что своими грехами они заслужили смертный приговор, но Иисус был единственным в своем роде. Он не согрешал, поэтому сатана «не имел в Нем ничего» (Ин. 14:30). Сатана до самого конца надеялся, что Иисус откажется от «самоуничижения», воспользуется Своей Божественной силой и сорвет план спасения, но Христос твердо держался воли Своего Отца.

На кресте были продемонстрированы две истины — любовь и правосудие Бога и ненависть сатаны, оболгавшего Его характер. Р. Д. Кэмпбелл прекрасно выразил эту мысль: «На Голгофе совершенная любовь поспорила с совершенной ненавистью; совершенная благость — с совершенным беззаконием, и победила, вынеся самое худшее, что только может быть, и оставшись чистой и неизменной до конца»[36].

Любовь Бога, отдавшего Своего Сына, и лютая ненависть сатаны стали понятны обитателям Вселенной, которые внимательно наблюдали за происходящим. Кроме того, все убедились, что Бог остался свят и праведен, решив проблему греха именно таким образом. Он не пренебрег требованиями Закона и вынес справедливое наказание за грех. За все было заплачено сполна на Голгофе. Крест поставил Божье прощение на нравственную основу.

«До самой смерти Христа, — писала Елена Уайт, — характер сатаны не был вполне понятен ангелам и непавшим мирам. Главный отступник действовал настолько хитро и лукаво, что даже святые существа не понимали его принципов». Но, отняв у Христа жизнь, сатана перехитрил самого себя. Теперь ему уже никогда не удастся обольстить ангелов и непавших существ. «Победа, одержанная Христом в момент смерти на Голгофе, навсегда уничтожила влияние сатанинских обвинений на Вселенную и опровергла его утверждения о том, что Бог якобы не способен на самоотречение». После распятия Иисуса были разорваны последние непрочные узы, которые еще связывали сатану с небесным миром. Более того, «с того самого момента было предопределено уничтожение греха и сатаны и была обеспечена безопасность Вселенной»[37].

Голгофа стала поворотным моментом вселенской истории. В Книге Откровение именно Кровь Агнца названа залогом победы детей Божьих (Oткр. 7:9-14; 5:9, 12). После поражения сатаны на кресте Иоанн представил его «низверженным на землю» с «ангелами его» (Откр. 12:9, 10; ср. с Ин. 12:31).

Но пока еще ничего не закончилось

В «совершенном» деле Христа пока ясно одно: оно еще не закончилось. Размышляя над этим, Макуори заявляет, что «люди совершенно очевидно находятся в таком же рабстве, как и во все другие века»[38]. Хотя сатана побежден, он не желает признавать это. Многие годы спустя после распятия Петр писал, что «диавол ходит, как рыкающий лев, ища кого поглотить» (1 Петр. 5:8). Колин Гантон утверждает, что мы живем «в напряженном ожидании того, что никак не наступит». В течение этого времени труд Христа продолжается, хотя в каком-то смысле он уже завершен[39].

Елена Уайт предположила, что сатана не был уничтожен сразу после распятия потому, что «ангелы даже тогда не понимали всего, что было поставлено на карту в великом противостоянии. Принципы, которым был брошен вызов, должны были раскрыться полнее». Кроме того, людям нужно было лучше уяснить «разницу между Князем света и князем тьмы»[40].

Таким образом, дело спасения продолжается. Поэтому Павел имел полное право сказать, что «если, будучи врагами, мы примирились с Богом смертию Сына Его, то тем более, примирившись, спасемся жизнию Его» (Рим. 5:10; курсив автора).