Моя служба на Тихоокеанском флоте

В СССР выпускались различные справочники о вооружении стран НАТО, о количестве войск, танков, ракет, кораблей, о тактико-технических характеристиках всего оружия, в том числе кораблей и подводных лодок. Но ни в одном справочнике не было сведений о характеристиках вооружения Советской Армии и Флота. Это были секретные сведения. Хотя в справочнике, изданном в Польше, можно было узнать все о наших Вооруженных Силах. Непонятно, зачем была эта игра в секреты. А то, что все наши секреты были известны нашим потенциальным противникам, нам рассказывали на проводимых контрразведчиками регулярных занятиях. Нам давали сведения о всех авариях и катастрофах в армии и на флоте. Обо всем этом не печаталось в официальных средствах массовой информации. Хотя те же американцы все обо всем знали.

Приведу один пример. Я писал, что в плавучем доке наша лодка стояла рядом с траулером, который на самом деле был разведывательным судном, начиненным самой современной аппаратурой. Врач этого траулера, который вместе со мной кончал институт, рассказал, что во время их многомесячного плавания где-то в центре Тихого океана к их борту подошел американский военный корабль и поздравил одного из офицеров с рождением ребенка. Сам офицер об этом не знал, никто ему эту информацию из штаба соединения не передал. И потом, придя в базу, он узнал, что информация о рождении ребенка соответствовала истине. Вот это разведка! И это не командир судна, а простой офицер. Так что огромные затраты на сохранение секретности тратились впустую. И вообще огромные военные расходы на Вооруженные Силы были напрасны.

Меня часто спрашивали – что Вы чувствуете, когда подводная лодка уходит на глубину. Да ничего. Спустившись в чрево лодки через верхне-рубочный люк, погружаешься в электрический свет, не очень яркий, но достаточный, чтобы не натыкаться друг на друга. И он будет таким, пока не иссякнуть аккумуляторные батареи. Такого в моей службе не было. Да, ты слышишь заборные шумы, слышишь, как выходит воздух из цистерн лодки, но ни изменения давления, никаких других изменений физических параметров в лодке не ощущается. Не скрепят переборки, ничто не трещит. Просто по нашей лодке никогда не бросали глубинные бомбы, не стреляли торпеды. Хотя и без этого было три случая, когда я мог погибнуть и без применения оружия. Первый случай произошел еще в период прохождения ходовых испытаний. Чтобы после каждого выхода в море, вернее в залив Петра Великого, мы, чтобы не терять времени на переход, на ночь становились на якорь в проливе между материком и Русским островом. По утрам, независимо от места нахождения, у причала и на якоре в море, проводится проворачивание оружия и технических средств (помните?). Нужно сказать, что у нас на лодке было очень немного моряков, которые до этого плавали на других лодках. Наша ведь простояла на ремонте практически 3 года, а служили моряки именно столько лет. Поэтому к нам перевели несколько старшин, имеющих опыт плавания на других лодках, для обучения и передачи опыта эксплуатации молодым. И вот один из таких молодых, трюмный, должен был крутить всякие маховики, открывая и закрывая что-то в трюме прямо в центральном посту. Получив команду открыть клапан вентиляции цистерны быстрого погружения, он и не подумал его выполнить. А командир БЧ-5 (электро-механической части) капитан-лейтенант Сайпулаев, получив от этого матроса информацию, что клапан открыт, дал в цистерну воздух. Цистерна быстрого погружения, в отличии от других цистерн погружения, продувается воздухом высокого давления (200 атмосфер). И 200 атмосфер пошли в цистерну. А клапан закрыт. Хорошо, сработал аварийный клапан (лодка-то только что из ремонта) и давление не разорвало лодку напополам. Я услышал по громкоговорящей связи мат механика (что он обычно не позволял) и выскочил в центральный пост. Там и узнал, что лишь случайно не пошли на корм рыбам. Вот что значит нерадивость всего одного матроса, которая могла привести к катастрофе и гибели подводной лодки.