Моя служба на Тихоокеанском флоте

Другой случай произошел, когда я вышел в море на другой подводной лодке. Мы должны были выполнять роль мишени при торпедных стрельбах атомной подводной лодки. Вышли в море, где-то в районе острова Путятин погрузились. Там по нам стрельнула атомоходная подлодка (торпеда учебная, имела заглубление ниже нашей фактической глубины) и мы пошли на всплытие. И вдруг страшный удар в носовую часть лодки. Многие попадали, кто-то сумел устоять, ухватившись за что-то. Я сидел в кают-компании на кресле, меня бросило на переборку. Вначале наша лодка пошла на глубину, потом стала стремительно всплывать – командир продул балласт. Всплыли, долго никого не выпускали наверх. Потом пришла информация, что мы столкнулись с атомной лодкой. Оказалось, что командир дизельной лодки, не прослушав гидролокаторами обстановку на поверхности, стал всплывать. А атомоход, в свою очередь не слушая горизонт, прямым курсом пошел в базу и ударил своим носом по всплывающей дизельной лодке. Удар был скользящий, пришелся по носу в районе легкого корпуса. Поэтому легкий корпус только деформировался от удара, вода не попала в прочный корпус. А если бы атомоход ударил в середину корпуса дизельной лодки в районе прочного корпуса, исход был бы один – мы бы утонули. Атомная лодка по водоизмещению в два раза крупнее дизельной лодки, его прочный корпус в полтора, а то и в два раза, крепче прочного корпуса нашей лодки и после столкновения наша лодка просто бы ушла на дно, имея огромную пробоину в районе сосредоточения всех важнейших узлов на всплытие.

Закон парных случаев никто не отменял. Оказалось, что примерно в то же время на нашей базе в Малом Улиссе произошло еще одно ЧП. При загрузке учебной торпеды в подводную лодку Б-62 торпеда взорвалась. Вернее, взорвался баллон с кислородом, находящийся внутри торпеды в качестве окислителя. Давление в баллоне 200 атмосфер. Как потом оказалось, имело место утечка кислорода из баллона, торпеду оставили на пирсе, чтобы потом увезти в арсенал. Но кто-то из моряков, проходя мимо, погладил рукой торпеду. Руки у всех моряков дизельных лодок в масле. Именно поэтому я все время службы на лодках носил перчатки, зимой и летом. И все равно, от меня постоянно пахло дизельным топливом. А кислород маслоопасен. Вот он и взорвался. Погиб командир БЧ-3 (торпедной) подводной лодки, еще 1 матрос и был осколком торпеды ранен офицер на соседнем пирсе. Уже через полчаса на пирсе был командующий флотом и еще много адмиралов и высших офицеров штаба флота. Как говорят, в это время обнаружилась утечка кислорода еще у одной торпеды. И все эти офицеры в светлых кремовых форменных рубашках стали прятаться кто куда мог, некоторые даже за бордюр, выставив толстые зады. Но никто не смеялся. Не до этого было. После это наше возвращение в бухту Малый Улисс, да еще с поврежденной носовой оконечностью лодки и с возможной деформацией торпед было совершенно невозможным. Поэтому нас направили в бухту Стрелок, в Павловск, где базировались атомные подводные лодки. Так я оказался на совершенно секретной базе, вблизи увидел эти огромные (правда, потом они стали еще больше) корпуса атомных лодок и порадовался, что у нашей страны есть возможность защитить себя от врага. А ведь в тот период такое столкновение между СССР и США было совершенно реальным.

Третий случай произошел при глубоководном погружении лодки. Предельная глубина лодок этого проекта составляет 200 метров, рабочая глубина 150 метров. Но со временем, в процессе эксплуатации наступает усталость металла и во время глубоководного погружения устанавливается та глубина, на которую затем лодка может погрузиться без риска утонуть. Процесс это довольно сложный и рискованный. Через каждые 10 метров глубины во всех отсеках устанавливается режим полной тишины и каждый член экипажа, размещенный по всей длине лодки, внимательно вслушивается в посторонние звуки и шумы. Самое страшное, это услышать свист поступающей под большим давлением в отсек забортной воды. Конечно, доводить до этого никто не собирался, но этот звук мог появиться в любую секунду. Именно так в 1963 году во время глубоководного погружения погибла американская атомная подводная лодка «Трешер». Об этом узнал весь мир. А вот если бы утонула Б-63, никто бы не узнал. Как не узнавали о гибели некоторых наших подводных лодок за все время «холодной войны» ни общественность, ни родные. Приходила похоронка семье со стандартными фразами «погиб при исполнении воинского долга» и все. Семье офицера-кормильца давали небольшую пенсию, а родителям матроса ничего. Кстати, нашей лодке предельную глубину погружения установили в 120 метров.