Моя служба на Тихоокеанском флоте

Послышался из динамика голос командира: «Отдать швартовы». Он ясно представил, что сейчас делается там, наверху, на надстройке подводной лодки. Приспособленная для плавания под водой, лодка имеет покатые обводы и очень узкую плоскую палубу, по которой можно ходить. Вот и сейчас члены швартовой команды под руководством боцмана выбирают толстые пеньковые канаты, сброшенные с кнехтов на пирсе. Канаты тяжелые, нужно три человека, чтобы затащить их на палубу. Потом канаты свернут в огромные бухты и спрячут под палубой, в пространстве между легким и прочным корпусом подводной лодки.

Через некоторое время в отсек вернулся санинструктор, снимая спасательный жилет. Мимо прошли и два других члена швартовой команды из первого торпедного отсека. Лодка пришла в движение. Это не ощущалось, по-прежнему ровно горели электрические лампочки в плафонах, не было шума двигателей. Но он знал, что швартовка происходит под электромоторами, а они работают почти бесшумно. Недаром дизельные подводные лодки, идущие на малом ходу, практически невозможно услышать, их издавна называют «черными дырами». Лишь чуть-чуть был слышен шум воды за бортом.

Из динамика раздался голос командира: «Погружение. Все вниз!». И он вспомнил, как однажды чуть не остался без штанов, услышав такую команду. Случилось это в одном из первых выходов в море. На дизельной подводной постройки первых послевоенных лет минимум удобств для экипажа. На семь отсеков всего два туалета, которые обычно функционируют только во время длительного пребывания под водой. А так есть наружных туалет, которые представляет из себя выгородку в ограждении боевой рубки с отверстием в полу. Напоминает общественный туалет тех лет. Конечно, никакого слива там не предусмотрено, при погружении лодки все смывается забортной морской водой. И как-то он, сидя над отверстием со спущенными словами, услышал команду «Срочное погружение. Все вниз!» Размышлять было некогда. Он быстро натянул на себя брюки и перчатки, схватил свой жетон с цифрой 2 и бросился в люк. Уже отработанным движением, держась только за поручни и не касаясь ногами ступенек вертикально расположенного трапа, скатился вниз. И уже там, в центральном посту застегнул и брюки, и ширинку. Но зато экипаж уложился в норматив, который дается для срочного погружения.

Сейчас подводная лодка будет проходить дифферентовку, подумал он. Сложное для экипажа любой субмарины действие. Надо добиться, чтобы нос и корма лодки были на одном уровне, как говорят. Подводники, имеют ровный киль. Лодка, выходя в море, загружалась боеприпасами, продовольствием, топливом, пресной водой, другим имуществом. Учесть все то сложно, но я лодке есть уравнительные системы в носу и в корме. Перекачивая из нома в корму или обратно воду, механик подводной лодки вместе со старшиной трюмных добиваются постановки лодки на ровный киль. А некоторые люди иногда гадают, почему это подводная лодка, отойдя от пирса на середину бухты, начинает то погружаться, то всплывать. Он и сам так думал, когда впервые увидел выход подводной лодки в море из базы.

Это был далеко не первый его выход в море на подводной лодке, но первый боевой. Поэтому присутствовало волнение. Она всегда есть у моряков, когда подводная лодка погружается. Очень уж сложный механизм субмарина, и любая техническая неисправность или из-за выработки ресурса, или по ошибке экипажа, может привести к гибели. Недаром у подводником не тот девиз, что у моряков – «Семь футов под килем», а другой – «Чтобы количество всплытий разнялось количеству погружений». А в данном случае волнение усиливалось из-за наличия в одном из торпедных аппаратов специальной торпеды, с ядерным боезарядом. Вообще в первом, соседнем отсеке, торпедном, было много огромных сигар диаметром 533 мм. Часть из них были загружены в шесть торпедных аппаратов, часть лежали на стеллажах. С одного борта над торпедами были койки личного состава, а с другого борта торпеды лежали в два яруса. Но моряки умудрялись на них положить матрасы и в ночные часы отсек превращался в большой жилой кубрик. Применение торпеды со спецзарядом разрешалось только по команде из Москвы, когда начнется «горячая» война, «холодная» уже шла долгие годы. Именно поэтому его, выпускника гражданского медицинского института, направили служить в Военно-морской флот. И не его одного, и во все флоты – Северный, Балтийский, Черноморский и Тихоокеанский. Велось активное строительство боевых кораблей – крейсеров, эсминцев, сторожевых кораблей, ракетных и торпедных катеров.