Моя служба на Тихоокеанском флоте

И вот он услышал, как заработали дизеля подводной лодки и из динамика раздалась долгожданная команда «Отбой боевой тревоги. Выход наверх по секторам». Спросив у членом своей небольшой команды отсека, нет ли у кого срочного желания удовлетворить урологические потребности, и получив отрицательный ответ, он пошел на мостик. Впереди ждал вид разрезающей водную гладь носовой части подводной лодки, уплывающие вдаль береговая черта родной базы. И ветерок, приятно освежающий лицо после почти часового пребывания в закрытом пространстве отсека подводной лодки.

Взял с крючка на переборке жетон с номером 2, он поднял вверх кремальеру и открыл межотсечную дверь и шагнул через высокий порог в центральный пост. Там было необычно людно. Из штурманской рубки раздавались голоса нашего командира, капитана 2 ранга и штурмана, капитана 3 ранга. Старпом, капитан-лейтенант, о чем-то говорил с командиром БЧ-4 РТС старшим лейтенантом. Непривычно сосредоточенным выглядел старший на борту, замкомбрига. И лишь командир БЧ-5, механик, капитан-лейтенант, уроженец Дагестана, не скрывал переполнявших его чувств. Он был рад, что дифферентовка прошла без сучка и задоринки, это свидетельствовало о выучке его боевой части, электромеханической. Вскоре появился командир БЧ-2, торпедист, такой же молодой лейтенант, для которого это была первая автономка. Присутствовать на этом празднике жизни профессиональных моряков ему, «профсоюзнику», как его несколько презрительно называли, не хотелось. Он поднялся по вертикальному трапу вначале в боевую рубку, потом на мостик. Там нес вахту помощник командира, старший лейтенант, в недавнем прошлом такой же, как он «профсоюзник», т.е. призванный из запаса. Потом он написал рапорт и стал кадровым офицером. Помощник помог ему подняться на небольшую площадку, которая и была мостиком подводной лодки. В лицо дунул порыв встречного ветра.

Он вспомнил, как часто во время предыдущих выходов в море часами стоял на мостике в ночные часы. В это время обычно лодка всплывала и проводила зарядку аккумуляторных батарей. Часто при волнении на море. Сигарообразный корпус субмарины был весьма валким на волнах, и спать на втором ярусе своей узкой койки без риска упасть был сложно. Вот он и коротал ночные часы на мостике, глядя, как врезается в волны нос подводной лодки, потом волна пробегает по корпусу и разбивается о рубку, обдавая всех стоящих на мостике брызгами соленой воды. Видимо, таких ночей у него за время автономки будет немало.

Механик субмарины

Посвящаю Галине Северинчик (Муковоз),

вдове командира БЧ-5 подводной лодки

Одним из самых близких моих сослуживцев на подводной лодке Б-63 был командир БЧ-5 Абдрахман Сайпулаев. Как занесло на флот этого уроженца Дагестана, мне неведомо. Он никогда об этом не рассказывал. Но вот на Дальний Восток уж его точно послало командование. Как и многие офицеры, он снимал квартиру во Владивостоке, проживая с молодой женой. Когда в их семье наметилось пополнение, они получили квартиру в малосемейке для офицерского состава недалеко от бухты Малый Улисс. Незадолго до того, как я пришел служить на эту лодку, у Сайпулаева родился сын. Он назвал его Гамзатом, в честь популярнейшего в Дагестане поэта Расула Гамзатова.

В том 1971 году на подводную лодку, которая после 15 лет эксплуатации заканчивала почти трехлетний ремонт в 179 заводе Владивостока, пришло сразу 4 молодых офицера. Я, начальник медицинской службы, приехал первым, потом добрались и остальные, два торпедиста и механик, непосредственный подчиненный Сайпулаева, лейтенант Володя Белов. Он полностью соответствовал своей фамилии – был блондин со светло-голубыми глазами, которые становились совершенно бесцветными, когда он выпивал. Был он невысокого роста, как и его командир БЧ-5 Сайпулаев. Тот тоже был коренастым, с черными волосами и с бородкой. Командир БЧ Сайпулаев и командир группы движения Белов были полной противоположностью не только внешне. Темпераментный, юркий как ртуть Абдрахман и меланхоличный Владимир. Эта медлительность подчиненного часто вызывала раздражение у Сайпулаева. Но подчиненных, как Родину и родителей, не выбирают, с ними работают, воспитывают.

Мне, как и всем прибывшим на службу офицерам, надлежало в месячный срок сдать зачет на самостоятельное управление службой или боевой частью. Надо было очень много знать и обо всем рассказать членам комиссии. И устройство подводной лодки, и всякие наставления по борьбе за живучесть, и уставы, и еще много всяких разных руководящих приказов и наставлений. И это помимо знаний, связанных с оказанием медицинской помощи. Но последнее касалось только меня. Для всех других офицеров, которые 5 лет учились в стенах военных училищ, все это было знакомо. А вот для меня, выпускника гражданского медицинского института, это была тайна за семью печатями. И её надо было узнать.