«Моя стихия – большие внутренние волненья». Дневники. 1904–1950

Попро[бо]вала Миру128– отбросила полутона и жарила прямо, вовсю… Почувствовала, что что-то есть. И голос звучал хорошо, красиво. Это придало бодрости. Попробую работать над этой ролькой. А потом думаю для контраста взять Д’Аннунцио129. Василий Иванович сказал, что главное – работать самой.

Ну что ж, и постараюсь сама кое-что сделать – быть может, и удастся.

[13 мая 1906 г

.]. Суббота

Сейчас – воротилась с Давыдова130 («Кармен»). На душе как-то очень хорошо – весело, радостно! Вероятно, перед бедой – не иначе.

Немного слипаются глаза…

Хочется спать… Уютно… Лампадка горит ярко…

16 [мая 1906 г

.]. Вторник

Слушала Тартакова. Захватил сильно… «Здесь я люблю»… «Там будешь ты моею»131… [Фраза в скобках вымарана.]

Хорошо! поразительно! хорошо! Сколько благородства, интеллигентности, простоты, а главное – эта необыкновенная нежность, доходящая до женственности… эта поразительная красота, мягкость! А лицо! Какая сила, мощь, но не грубая, не резкая – а приятная, ласкающая, манящая…

Был момент, когда это страшное обаяние окутало меня и затуманило.

17 [мая 1906 г

.]. Среда

Хорошо мне! Ведь уже сколько дней – такая бодрость в душе, такая сила!

Хочется работать!

Работать! работать!

Завтра – предстоит разговор с Владимиром Ивановичем [Немировичем-Данченко].

18 [мая 1906 г.

]. Четверг

Была у Владимира Ивановича [Немировича-Данченко]. Все хорошо как будто бы. Школа остается132. Но у меня какая-то тяжесть в душе. Что это – не знаю. – Но очень тоскливо!

19 [мая 1906 г

.]. Пятница

Боже мой, Боже мой! – что это – зависть?

Да, да, оттого и на душе так скверно, точно червяк какой сосет…

С ней будет заниматься Константин Сергеевич [Станиславский].

Она на хорошем счету, Владимир Иванович [Немирович-Данченко] сказал, что может случиться – ей дадут попробовать роль, и она разом составит себе карьеру133.

А я?! Господи, какая мука! Опять это полнейшее отсутствие веры в себя, в свои силы?!

Я – ничто! Как страшно звучит это слово. И как возможно, что я в самом деле – ничтожество! – бездарность!

22 [мая 1906 г

.]

Настроение опять хорошее…

Опять и бодрость, и энергия.

Сегодня первый раз пела с Лосевым134. Сказал, что будет хороший голос.

Работать, работать! Боже мой, только бы опять крылья не опускались! – так это нелепо, так тормозит… Недавно как-то занималась одна – читала Шурочку, Чайку, Миру135, еще что-то – и чувствовала, что …

А иногда вот попробуешь, и вдруг такое отчаяние обуяет, такая тоска [западет]… Часто, часто думаю о Василии Ивановиче. При нас Владимир Иванович [Немирович-Данченко] получил от него письмо и читал вслух выдержки: «Я так остро полюбил море, что трудно будет расстаться с ним», – пишет он между прочим… И теперь я иногда представляю его себе сидящим у красивого безбрежного моря: беспредельная даль перед глазами, широкая, бесконечная… вольный, порывистый ветер, нежные, сказочные, серые чайки, печальные, красивые, синяя глубь неба…

Сидит задумавшись… … Думает… Нет, даже не думает… – Мысли [уходят. – зачеркнуто] разбрасываются, убегают в [далекую. – зачеркнуто] беспредельную чудную даль, расплываются в ее глубине… И он сидит… так, [ведь? вот?], просто сидит… Лицо грустное… Почему? – не знаю… но непременно грустное… Может быть, хочется унестись куда-то самому далеко, далеко, с легким вольным ветром…

Сидит так долго, долго…

И один…

Родной мой! любимый…

«Кто на земле лучше тебя?!»

24 [мая 1906 г

.]. Среда

Все хорошо как будто: голос Лосев хвалит – говорит, буду настоящей певицей136… Неужели это возможно? Господи! Какие песенки буду я тогда петь тебе – счастье мое… Конечно, в мыслях… Все в мыслях, все в грезах, а в действительности – ничего…

Ну да, не все же так: Бог даст, и мне засияет моя красивая звездочка…

Все-таки как хороша, как бесконечно прекрасна жизнь! Только зачем люди сами грязнят ее, засоряют какими-то нелепыми, никому не нужными мелочами? Почему? – Так хорошо, так вольно на свете белом. Мир, простор – а не умеет человек пользоваться тем, что дано, ищет еще чего, выдумывает сам какие-то преграды, и в результате – тесно, душно… И скучно человеку без простора, а воздуха-то уж и негде взять…

Да…

19 мая… Как памятен этот день в прошлом году: первый разговор с Васей, первое пожатие руки… Сейчас прочла о 19 мая этого года – и усмехнулась поразительной противоположности настроений.

26 [мая 1906 г

.]. Пятница

Вчера были с Кореневой в «Аквариуме». Встретили Армяшу137: он много ходил с нами, рассказывал разные театральные новости. Между прочим, говорил он со Станиславским насчет школы, и тот сказал, что будет заниматься только с одной ученицей – и Армяша выразительно посмотрел на Кореневу. Опять что-то нехорошее поднялось у меня в душе, опять какая-то отвратительная зависть…

И почему, на каком основании?