Моя судьба

Эту трогательную «семейную историю» Василиса узнала еще на Кануе. Все то время, что не было занято сериалами, Маша молола языком. Знала Василиса и про «приключение» с негритенком, а потому была готова к тому, что в итоге и произошло. Именно ей пришел в голову план сделать со мной и Маленькой Линей то, что они впоследствии исполнили, воспользовавшись случайной встречей с доктором Ченом. Али-Хассан даже переспросил ее на родном китайском языке, на что они рассчитывали, когда планировали свое преступление — неужели на то, что я сдамся и смирюсь с обстоятельствами? Неужто у женщины, приехавшей рожать в Таиланд, снимающей дом на Кануе, не достанет сил и средств, чтобы оказать сопротивление и отобрать и вернуть своего ребенка? На этот вопрос Василиса так и не смогла ничего ответить. Воистину, прав был великий Дейл Карнеги, когда призывал нас не пытаться искать логику там, куда мы ее не клали!

Жизнь в доме Тупицыных с первого момента была ужасной. Маша с ребенком заняла ту единственную комнату в доме, которую условно можно было назвать спальней. Родители спали в завешанной пыльными коврами гостиной, а Василису выгнали ночевать на раскладушку в коридор. Каждую ночь на нее валился с проклятиями пьяный Александр Харитонович, а Фарида Маратовна, Машина мать, просто ненавидела китаянку уже только за один разрез ее глаз. В России у Маши не было надобности в помощнице, и она просто не видела ее в упор, даже не задумываясь о том, что китаянка знает всю историю их преступления и они, по сути, подельницы. Даже если Маша и осознавала, что Василиса теоретически может ее сдать, то была все же уверена, что узкоглазой иностранке никто не поверит. Она даже не позаботилась о том, чтобы выпроводить ту из России, дав ей минимальных денег на дорогу. Уже на третью ночь Василису без копейки выгнали из дома. Китаянка попробовала заночевать на ртищевском железнодорожном вокзале, где и была задержана милицейским патрулем.

Али-Хассан, получивший указания от Большого Тао, еще до встречи со мной направил своих подчиненных по адресу, полученному нами от вице-консула Назарченкова. Однако в квартире Тупицыных был обнаружен только один в дрезину пьяный глава семейства. Он понятия не имел, куда делись жена, дочь и младенец. Сотрудник господина Култыгова связался с местными властями, прочесал весь город и в итоге нашел в КПЗ Василису. Китаянку незамедлительно этапировали в Москву, в тот самый кирпичный дом, где мы и встретились.

Увы, Василиса практически ничего не знала о дальнейшей судьбе моего мальчика и его главной похитительницы. Единственная польза от нее заключалась в том, что она сообщила особую примету моего ребенка: на лобике прямо над переносицей у Маленького Тао есть маленькое родимое пятнышко правильной круглой формы. Делать с Василисой было больше нечего. Мне страшно хотелось придушить эту тварь, но вместо этого я дала ей семьсот долларов, чтобы она поскорее покинула Россию.

— В следующий раз, — сказала я, протягивая ей деньги, — если увижу тебя — убью!

Схватив доллары, Василиса повалилась на колени и попыталась схватить мою руку, чтобы облобызать ее. Но я вырвала руку и оттолкнула китаянку. Видимо, по всем Василисиным представлениям, она не должна была выжить уже при этой встрече со мной. Кстати, я тоже так думала!..

Впервые за то время, что я увидела Большого Тао возле своей кровати в клинике, на меня навалился страх. Я не знала, почему исчезла из своего дома Маша, и снова не имела никакого представления о местопребывании своего сына.

Али-Хассан направился куда-то за новой информацией, а я вернулась в квартиру. Меня знобило. Вначале я подумала, что это следствие потрясения и нервного перенапряжения, но потом стало понятно, что дело довольно серьезное. Я вдруг осознала, что грудь моя затвердела и сильно болит. За диагнозом к доктору можно было не ходить — у меня начался мастит. Действительно, я совершенно упустила из виду свое «кормящее» положение и уже почти сутки не сцеживала молоко. Но на размышления о моем плачевном физическом состоянии пока не было времени. Я быстро набрала городской телефонный номер Лалита. Трубку взяла Анита, которая поведала, что индус отправился на встречу с кем-то из своих бывших сотрудников и вернется только вечером. Мобильник он с собой не взял — то ли забыл, то ли не хотел, чтобы ему помешали расслабиться по полной программе. Мне, собственно, нечего было на это ответить, и я только попросила Аниту передать господину Чатурвэди, что если он еще не в курсе, то пусть знает, что наш с ним волгоградский зерноторговец убит и планы, судя по всему, придется изрядно корректировать.

В дверь позвонили. Я удивилась — обычно без звонка ко мне приходили только самые близкие люди. Тем не менее, не без труда поднявшись с кресла, я открыла дверь. Каково же было мое потрясение, когда я увидела на пороге своей квартиры Ирину.

— Может быть, вы меня все же пустите в дом? — улыбнулась она как ни в чем не бывало.