Моя судьба под твоими ногами

Марисса на самом деле металась между усталостью от одиночества и желанием осмыслить все происходящее наедине с собой. Она бы за дни пребывания в замке Крайдина уже успела перезнакомиться со служанками – девушки производили впечатление простых и беззлобных людей. Таких, с какими Мариссе всю свою юность и приходилось общаться в деревне. Но их раболепие воздвигло между ними непреодолимую границу. Кажется, они боялись ее – и правильно, ведьм должны бояться. Но притом своего господина они боялись куда больше, потому и продолжали лезть на рожон. Ведьма-то еще может и смилостивиться: проклянет какими-нибудь чирями или печеночными коликами, а вот господин такими мелочами не обойдется. Сколько же ей здесь находиться? Марисса настраивалась на долгое ожидание – быть может, впереди ее ждут целые годы, пока она не найдет способа воплотить свою месть. А после можно и бежать. Или уж умереть, если поймают, но исполненная месть оправдает этот риск.

Марисса подошла к зеркалу и уже привычно прошептала:

– У ведьмы в приоритете только ведьмы. Ведьма может склонить голову, может проиграть на время, может сдаться, но ведьма никогда не выпускает из головы цель. Потому и выигрывает. Я выиграю, – увидела в отраженных глазах должную решимость и самой себе кивнула.

Свадебное платье оказалось вышитым роскошным жемчугом. Швея быстро наживляла стежки, чтобы верхняя часть сильно обтягивала фигуру, а струиться ткань начинала только от бедер. Она спешила и помалкивала. Тоже, наверное, опасалась говорить с ведьмой. Марисса же вполоборота смотрела на себя в зеркало – и не испытывала ни малейшего восторга от своего вида. Настолько богатый наряд не должен был оказаться на ней, а за его стоимость можно было бы целый год кормить какую-нибудь Приреченку вместе с Зареченкой. Она ощущала себя выряженной в жемчуг куклой. Таковой и являлась.

Фата оказалась тоже хороша – тонкая вышивка. Служанки тщательно подкололи волосы назад и попытались все их прикрыть фатой, чтобы рыжих прядей не было видно. Судя по угрюмому виду ее будущего мужа, уже весь Хлаох знал, что он женится на ведьме. А вот эта мысль уже немного настроение подняла: все, что плохо Крайдину Сорку, – хорошо Мариссе. Почему бы не порадоваться хоть такой малюсенькой награде?

Ехали они молча, в крытой, украшенной золотом изящной повозке, которую Крайдин назвал каретой. Смотрели в разные стороны и думали каждый о своем. На выходе перед храмом он все-таки подал ей руку, Марисса сделала вид, что не заметила. Толпа вокруг шумела, под ноги паре летели белые цветы, но в этом шуме никто из двоих не расслышал радости. Внутри еще и пришлось ждать, пока хранитель соизволит начать церемонию. У того будто ком в горле стоял. Настроение же Крайдина заметно портилось с каждой секундой:

– Только попробуй ссутулить спину, мразь. И тогда ты не доживешь до завтрашнего дня.

– Или я не доживу до завтрашнего дня, демон, или ты. Клянусь всеми богами, я до последнего вздоха буду искать возможность убить тебя.

– Хоть какое-то развлечение.

Сам ритуал занял не так уж много времени, или мерзкий служка в рясе его здорово сократил. Оставил только какой-то пафос про «пока один из вас не пересечет линию тьмы», про «долгое счастье», «здоровое потомство» и все такое. В родной деревне Мариссы свадьбы проходили намного веселее. Полупьяный служитель говорил примерно то же самое, но куда задорнее. Или дело было в отсутствии этой траурной тишины вокруг? Новобрачные в Приреченке, едва дождавшись разрешения, впивались друг в друга сладким поцелуем, потом пили со всеми за собственное счастье и поглядывали на отведенный для брачной ночи дом – поскорее умчаться туда и сделать то, что уже делали многократно, однако теперь с официального разрешения небес и всей родни.

Про поцелуй Марисса вспомнила совсем некстати и вновь вся сжалась. Крайдин уверенно повязал ей на запястье какую-то синюю ленту, после чего так же сделала и она – пальцы заметно дрожали. И, вопреки надеждам, в одном вопросе их свадебные традиции полностью сошлись.

– Скрепи, супруг, начало долгого пути поцелуем, – закончил хранитель.

Крайдин поднял пальцами ее подбородок и наклонился. Мариссе бы зажмуриться, но она наоборот – распахнула глаза, чтобы он рассмотрел в них все. Крайдин рассмотрел. И усмехнулся. Склонился ниже и коснулся ее губ своими. Марисса готова была отшатнуться, но его рука не позволила. Концом унижения стал его язык – он зачем-то разомкнул ее губы и скользнул внутрь. И девушка просто терпела, прекрасно понимая, что сделал он это назло ей. Или назло всем вокруг. Но хватило его ненадолго – не получив никакого ответа, Крайдин наконец-то отстранился и напоследок все же глянул с насмешкой ей в глаза. Марисса не осталась в долгу и брезгливо поморщилась. Она бы и губы вытерла, если бы он предусмотрительно не удержал ей руки.

После этого наступила пора торжественных поздравлений. Вот только никто особо радостным притом не выглядел. Говорили по очереди какие-то пустые пожелания и спешили скрыться подальше. Один очень пожилой мужчина вообще склонился к ним и прохрустел: