Моя свекровь и другие животные

– Значит, я невоспитанная. – Слезы высохли мгновенно, и стало неудобно. И в самом деле, чего это я… Подумаешь, с ума сошла. С кем не бывает, право слово. С кем не бывает, тот не поймет. И если разобраться, то безумие мое такое… милое.

С космосом.

С пришельцами.

Со свадьбой вот. В фату сморкаться удобно, раз уж она здесь. Главное, пытать меня не пытают, на эксперименты не отправляют, а что до всего прочего… сама виновата.

– А тебе удобно?

Этот… круонец был поменьше моего потенциального жениха. И кажется, помоложе. Вон, физия какая любопытная. Глаза желтые, круглые и блестят, как у кошака, который до сметаны дорвался. Смотрит и разве что не облизывается.

Но этот хотя бы одет прилично, в просторные полотняные штаны и рубаху белую, с орнаментом на вороте.

– Удобно, – ответила я, хотя сидеть на полу было несколько жестковато. – А тебе?

Он тоже сел, скрестив ноги, пытаясь скопировать мою обычную позу, но видно было, что получается так себе.

– Не очень, – длинный хвост скользнул по ковру. – Жестко. И кости тянет.

– А ты вообще кто такой?

– Я? – он почти искренне удивился, и короткая грива поднялась дыбом. – Гарджо Одхиамбо. Я брат твоего жениха.

– Младший?

– Ага. – Он погладил собственный хвост и потупился. – Ты на него очень злишься?

– За что?

– За сороконожку.

– Нет.

– А вообще? – Гарджо старательно улыбался, вот только клыки эту улыбку портили.

– И вообще не злюсь.

– А воду зачем льешь?

– Она сама, – я потерла глаза. – Чего ты хотел?

– Посмотреть, – он поерзал и признался: – Я таких, как ты, никогда не видел. Вообще почти ничего не видел. Мама говорит, что я еще маленький, чтобы в космос летать.

– Сочувствую, – покивала я.

Маленький Гарджо был на полторы головы выше меня. Но мне ли спорить со свекровью?

– Маму надо слушать.

– Ага, ее не послушаешь… – Он тяжко вздохнул и уточнил: – Значит, вы жениться будете?

– Нет!

– Почему? Он хороший, бестолковый только. Так мама говорит. Но ее не слушай. Он очень толковый, просто… – Гарджо замолк, стиснув хвост так, что из огромной его лапищи торчала лишь темная прядка.

– Договаривай уже.

– Он женщин боится.

Это чудовище с дубиной боится женщин? Наверное, мое удивление было слишком уж явным, если Гарджо развел руками и пояснил:

– Когда он был маленьким, к нам часто приезжали матушкины сестры, и каждая трепала за щечку.

Я опять покивала.

Тетушки и щечки, это да… это повод. К счастью, у моей матушки не было ни сестер, ни подруг, которые бы интересовались мною, а бабушкины являлись не так уж и часто, чтобы травмировать мою детскую психику стихами с табуретки, глупыми вопросами на тему любви к родителям и прочими бесчинствами, что взрослым видятся милыми.

Жениху, выходит, не повезло.

– Сочувствую.

Гарджо выпустил хвост и сказал:

– Я от них сбегал. А он ответственный.

Мы замолчали.

Когда молчание слишком уж затянулось, я встала и сказала:

– Мне бы помыться…

И переодеться не мешало бы, поскольку чем дальше, тем сильней становилось ощущение, что костюм мой полон песка.

Глава 11

На семейном ужине я была вместо десерта. Точнее, подали меня чуть раньше, а вот потреблять нас с ним стали одновременно.

– Вы, наверное, устали, – поинтересовалась кошечка с белыми длинными волосами, заплетенными в дюжину кос. Ее наряд цвета берлинской лазури подчеркивал их белизну.

Золото на шее.

На руках.

И на ногах тоже. Я успела оценить тройку браслетов с колокольчиками, которые весьма благоразумно предупреждали о приближении этой особы. Взгляд ее был безмятежен, как грозовое небо, но я не слишком-то обманывалась.

Гарджо скорчил рожицу, наглядно демонструя, что думает об этой…

Как же ее звали?

Имя такое длинное, скрипучее… я не запомнила. А вот супруг ее, приходящийся моему будущему старшим братцем, был внушителен.

Темной масти.

С гривой, заплетенной в маленькие косички.

И с теми же бубенчиками. Надо полагать, бубенчики были не его инициативой, но супруге он перечить не посмел.

– Устала, – не стала отрицать я.

– Конечно, – круонка улыбнулась во все клыки. Надо же… А от мяса она демонстративно отказалась, заявив, что есть плоть живых существ в их просвещенное время – это дикость.

Этакими клыками только салат жевать.

Или на булочки охотиться.

Отщипнув крошечку, круонка отправила ее в рот.

– Вы так хрупки… невероятно просто!

Вторая, серенькая скромница, потупила взгляд. На ней и платье было попроще, и золота поменьше. Да и супруг ее старательно делал вид, что за столом отсутствует в принципе.

– Во Вселенной много невероятного, – пробормотала я.

Гарджо вздохнул.

Как и мой нареченный, который весь вечер если и разжимал челюсти, то исключительно для того, чтобы положить в них очередной кусок мяса. Ел он… да такого на зарплату менеджера средней руки не прокормишь, и танец с дубиной обретал иной, потаенный смысл.

– Я слышала, – сказала блондиночка, продолжая мучить пышку. И взглядом меня одарила таким, что…

– Ее сестрица надеялась стать супругой Нкрумы. – Гарджо дернулся и подвинулся ко мне вместе со стулом, чем заработал крайне неодобрительный взгляд матушки.