Моя вера

Истинная демократия масс, или сварадж, не может быть достигнута ложью и насилием по той простой причине, что неизбежным следствием лжи и насилия станет устранение оппозиции, то есть либо подавление, либо уничтожение противников. Это никак не обеспечит свободу личности. Свобода личности может воцариться только при чистейшей, незапятнанной ахимсе.

Нет необходимости в слишком мощном государстве

Политическая власть предполагает возможность регулировать жизнь народа через его представителей. Если жизнь народа достигает такого совершенства, что перестаёт нуждаться в регулировании извне, то отпадает и необходимость в его представителях. Тогда наступает состояние просвещённой анархии. В таком государстве всякий сам себе правитель. Он управляет собой так, чтобы не нарушить права соседа. Следовательно, в идеальном государстве нет политической власти, поскольку нет и самого государства. Однако этого идеала невозможно полностью достичь в жизни. Отсюда и классическое изречение Торо, что наилучшее правительство — то, которое правит как можно меньше.

Я с величайшим страхом наблюдаю за ростом власти государства, потому что, на первый взгляд творя добро, то есть уменьшая эксплуатацию, оно творит величайшее зло, разрушая индивидуальность, каковая и есть основа любого прогресса.

Поэтому я попытался показать словом и делом, что политическое самоуправление, то есть самоуправление для большого числа мужчин и женщин, ничем не лучше самоуправления для отдельно взятой личности, а значит, его можно установить теми же средствами, что потребны для личного самоконтроля и личной сдержанности.

Ненасильственная политическая структура

Истинную демократию приводят в движение не двадцать человек, сидящих в центре, а крестьяне каждой деревни снизу.

В этой политической структуре, состоящей из бесчисленных деревень, будут существовать только концентрические, расширяющиеся окружности, но не найдётся места восходящим кругам. Жизнь при ней не уподобится пирамиде, основание которой поддерживает вершину. Она будет напоминать необъятный круг, в центре которого — отдельный человек, всегда готовый отдать жизнь за свою деревню, затем — деревня, готовая погибнуть за край, и так далее, пока целое не превратится в одно живое существо, состоящее из отдельных людей, не ведающих гордыни и не проявляющих жестокости, но вечно смиренных и столь же величественных, сколь и огромный круг, неотъемлемой частью которого они являются.

Поэтому внешняя окружность никогда не употребит свою великую власть, чтобы подавлять внутреннюю, но, напротив, станет вселять силы во все круги, лежащие в её пределах, и черпать силу в них. Надо мною можно посмеяться, сказав, что всё это утопия и потому не стоит о ней даже думать. Если евклидова неделимая точка, хотя её и не может вообразить человеческое сознание, имеет непреходящую ценность, моя картина также обладает ценностью для человечества будущего. Пусть Индия живёт с подобным идеалом, даже если его и невозможно достичь в полной мере. Нужно сначала хорошо представить себе, чего мы хотим, и уж потом пытаться осуществить свои замыслы. Если когда-нибудь в каждой индийской деревне возникнет республика, я заявлю об истинности своего утопического видения, в котором равны первые и последние, или, иными словами, нет ни первых, ни последних.

При сварадже, основанном на ненасилии, ни у кого не будет врагов, каждый станет вносить свою лепту в упрочение всеобщего блага, все будут грамотны и знания станут расти день ото дня. Болезни и эпидемии удастся свести к минимуму. Исчезнет нищенство, и любой сможет найти работу. При таком сварадже не будет места азартным играм, пьянству, безнравственности или классовой ненависти.

Национализм и интернационализм

Мой патриотизм не имеет своей целью благо исключительно индийцев. Он задуман с тем, чтобы не только не причинять вреда ни одному народу, но даже приносить истинную пользу всему миру. Свобода Индии, как я её понимаю, ничем не будет угрожать миру. Подобно тому как культ патриотизма ныне учит нас, что отдельный человек должен умереть за свою семью, семья — за деревню, деревня — за округ, округ — за провинцию, а провинция — за страну, страна должна обрести свободу, чтобы, если понадобится, умереть за весь мир. Моё видение патриотизма исключает расовую ненависть.

Мы должны самоотверженно служить своим соседям и протягивать им руку помощи, даже если нас разделяют государственные границы. Бог никогда не создавал таких границ.

Я безоговорочно верю в существование единого Бога и, соответственно, единого человечества. Пусть существует много тел, душа у нас одна. Преломление умножает лучи солнца, но они имеют один источник.