Моя весенняя любовь с привкусом боли

Шляпник рассыпал передо мной много маленьких белых кроликов и поделил их на ровные шеренги, которые бравым строем резво запрыгнули мне в нос, атакуя мозг и нервную систему. Ослеплённый ими, через туман, я видел хищную улыбку кота Итана, который скрутился, сжался и исчез в темноте, оставив за собой лишь растянутый полумесяц белых зубов.

Глава 11

Признаюсь, в один момент все пошло по наклонной. Меня затянуло в чёрный, грязный водоворот синтетического фальшивого наслаждения. С того раза и я дня не мог представить себе без этого проклятого белого порошка. Я приходил с Итаном в бар и вынюхивал по несколько дорожек за ночь. Я летал в облаках и скользил по заснеженным горам, меня трясло в реактивных самолётах, отправляющихся в космос и скидывало в липкую пучину темноты. Я танцевал под громкую музыку и она проникала в каждую клетку моего тела.

Итан почти каждую ночь приводил с собой новую подружку и часами напролёт они сношались за тонкой стенкой нашего дома, а я, разбитый и брошенный, прижимался к разделяющей нас перегородке и душил себя слабыми пальцами, не имея сил заставить себя перестать слушать эти сладкие стоны и неприличные хлопки. И каждое утро повторялось заново- он выкидывал их сонных за двери и варил себе крепкий чай, затягиваясь ментоловой сигаретой, роняя пепел на столешницу и пол.

Теперь ты видишь, почему даже по прошествию стольких месяцев я не мог позволить себе вернуться к тебе? Я потерял счёт времени, я жил от одной кроличьей норы к другой. Я не о чем не думал и просто насильно убивал себя, безвольным трупом плывя по грязной реке, всецело и полностью отдавшись на волю ее течения. Мне страшно признаться тебе и, в первую очередь себе, в том, что ты покинул мои мысли, ушёл из моей памяти, был изгнан от туда этим ублюдком, который каждым стоном очередной шлюхи вбивал мне в сердце раскалённые гвозди, ещё глубже загоняя мою душу в темноту глубокой норы, ведь только там я мог спрятаться от боли и унижения.

Догадывался ли Итан тогда о моих чувствах к нему? Сомневаюсь. Да и я сам тогда даже ещё не осознавал, что моя любовь к нему, как к другу, предмету обожания и восхищения, переросла в нечто большее, вылилось в любовь совершенно иного рода. От части, поэтому я и убивал себя сам, ибо не мог объяснить себе почему я чувствовал себя таким преданным и брошенным.

Знаешь, Эрик, в этом всем есть и твоя вина. Ты не объяснил мне, что любовь бывает разная. Что двое мужчин не должны спать в одной кровати, не должны гладить друг другу волосы и прижиматься пахом во время просмотра фильма, не должны засыпать в обнимку перед погасшим телевизором.

О, как меня убивало это незнание. Тогда я даже представить себе не мог, какие неудобства доставляю Итану. Я искренне удивлялся почему он пугается моих объятий, отстраняясь от меня, как от огня. Почему он морщит лоб, когда я, как мне казалось, забочусь о нем. Только спустя столько времени я осознал, что мое поведение, мои жесты и манеры были неправильными, что один парень по отношению к другому не может себя вести так, как я вёл себя с ним. Я откровенно флиртовал с Итаном, смущая и заставлял его злиться. Я смотрел на него не как на друга, а как на объект желания и вожделения, как на того, с кем бы хотел слиться не только в объятиях, но и больше.

Видел ли и понимал в то время это Итан? Был ли он умнее и сообразительнее меня? Если да, тогда он вдвойне ублюдочнее, чем был на самом деле или каким хотел казаться. Видя мои терзания и, в первую очередь, непонимание себя, терзать и мучать меня ещё сильнее было слишком жестоко даже для такого, как он.

Тем не менее, медленно, сквозь боль и слёзы, ко мне наконец приходило осознание чувств к Итану. Обжигаясь, я нащупывал и учился понимать рамки допустимого и разрешённого.

Помню, Итан в очередной раз устраивал вечеринку в своём баре и все было как обычно- голодные парни, облизывающие свои клыки и загнанное стадо накаченных наркотиками овец. Если изначально во мне проскальзывала жалость к очередной грудастой блондинистой « любви на одну ночь» Итана, то теперь я смотрел на них с каким- то садистким удовольствием, ожидая, как утром она из них отправится на свалку сломанных игрушек этого жестокого мальчика.

Все до одной они утратили для меня свою значимость и облик. Безымянные куклы с белыми локонами волос вокруг сладкого маленького личика.

– Че ты на него постоянно пялишься? Уверен, у него член уже почти отсох, поиметь такое количество баб. Он у нас та ещё шлюха. – Мик, друг Итана, тот самый, со змеей на руке, которая, в моменты моего наркотического опьянение, казалось двигалась и жила своей собственной жизнью, сидел рядом со мной и раскладывал разноцветные таблетки по пакетикам. Змея на его руке хищно скользила по столу. Сегодня она снова отправит кого- то в космический полёт. – Не привязывайся к нему особо, он тебе не друг. Я его друг, а ты так, просто чтоб дома было что- то наподобие ручной собачки с которой можно играть.