Моя весенняя любовь с привкусом боли

Его волосы, вечно взъерошенные, как будто он только что встал с постели после ночи в объятиях развратной девки, упали ему на глаза и тень жутким знамением накрыла его лицо, словно он был существом потусторонним, совершенно непринадлежавшим миру нашему, земному. Демон, с лицом ангела и руками инквизитора.

И снова же, ведомый жестокой рукой, неким незримым, я двинулся навстречу ему, по пути заряжая патроны в ружьё, которым он прострелит мою грудь.

Толкнув дверь, он пропустил меня вперёд. В баре нас встретила пустота и лишь грязные стаканы, да забитые пепельницы напоминали о том, что сюда все таки заглядывают люди. Желтые лампы под высоким потолком, тонувшие во мраке липкие столы, потёртый бильярдный стол посреди зала и темные углы, со спрятавшимися в них секретами.

Он прошёл за барную стойку и достав два стакана сполоснул их. Янтарный Джек Дэниелс ударился золотом о толстое стекло. Он подтолкнул стакан мне и, сделав глоток из своего, ухмыльнулся, немного прищурив глаза. Уже тогда я обратил внимание, что улыбаясь, только правый уголок его губ поднимался вверх, придавая его лицу хитрое выражение довольной лисы.

– Может, выпьешь со мной? Не хочу пить в одиночестве. Угощаю, за счёт заведения.

Я забрался на высокий стул и вляпался во что- то липкое. Я всегда был слаб на алкоголь и никогда не пил ничего крепче пива, либо вина, того самого, которое ты так и не открыл на мое день рождение. Зачем ты его хранил? Оно продаётся в каждом магазине и стоит не дороже пары бутылок минералки. Ждал особого момента? Надеюсь, ты не открыл его когда узнал, что я сбежал?

Холодный стакан с виски приветливо пожал мне руку, а он стоял напротив и подняв бровь, впивался в меня взглядом. Небрежно покрутив свой стакан, протянул его мне. Мы чокнулись, и звон разорвал мертвую тишину пустого зала. Виски обожгло горло и я задохнулся от того, каким горячим оно мне показалось. Он рассмеялся.

– Ты что, никогда раньше не пил?

– Виски никогда. – я покачал головой и его смех, как гром, который сейчас за окном, прогремел под самым сводом тёмного потолка.

– Итан. – представился он и опустошил свой стакан одним глотком.

– Энгель. – мы пожали руки и меня ударило током.

Ты когда нибудь хватался мокрыми руками за оголенные провода? В тот момент, мне кажется, я почувствовал именно это.

Глава 4

Я не помню сколько я выпил. Может всего стакан, а может два, но было ощущение, что в меня влили галлон этой гадости. Признаюсь, мне нравилось это пьянящее ощущение легкости и головокружение. Мы смеялись и болтали. Он курил, и пепельница забилась до краев.

Никогда ранее в жизни я не встречал человека так похожего и с другой стороны так сильно отличавшегося от меня. Мы смеялись над одними и теми же шутками- глупыми, как всегда говорил ты; в следующее мгновение мы могли уже обсуждать насколько огромен и бесконечен наш космос, как много в нем звёзд и непознанных планет. Я говорил, что где- то там, далеко, есть жизнь, другая, не такая, как наша, но она существует; он же придерживался мнения, что мы одиноки и обречены на вечное скитание в холодной темноте космоса.

Пусть во многом наши идеи расходились, но мысли об одних и тех же вещах одинаково заставляли кожу на руках покрываться мурашками. Нас обоих не интересовала политика и религия, но мы оба имели своё собственное мнение и слово в том или ином вопросе.

Итан говорил, что пытался заниматься йогой и чуть не вывихнул шею, а я рассказал, как сломал руку, выгуливая чужую собаку. И он и я не любили ходить в школу, когда были детьми, но, вопреки хулиганскому взбалмошному характеру, все же хорошо учились, а харизмой и острым умом зарабатывали не только хорошие оценки, но и расположение учителей, делавших нам поблажки и спуская с рук шалости.

Он любил теннис и ничего не смыслил в шахматах. Я пообещал научить его, если взамен он научит меня держать ракетку. Мы сходились во мнении, что войны и конфликты пустая трата времени, ресурсов и человеческих жизней и что страной должны править ученые, врачи и мечтатели.

Итан называл себя пацифистом с оружием в руках, ибо умел отлично стрелять из пистолета и лука, но никогда не смог бы убить кого либо. Я видел в нем себя, но более резкого и смелого, шутливого, немного грубого, но внимательного, способного признаться чужую точку зрения равной своей и за три часа, проведённых с ним, мы, казалось, обсудили все на свете.

Мы готовы были и дальше разговаривать и продолжать мысли друг друга, но бар стал заполняться людьми и шум чужих голос утопил в себе наши слова.

Я вышел на улицу. Холодный дождь, забравшись за ворот футболки, немного отрезвил. Итан придержал меня под локоть, ибо земля настойчиво пыталась выскользнуть у меня из- под ног. Он предложил вызвать такси, но я отказался.

– Прости, зонта нет. – Итан закурил и пропустил парочку, которые согнувшись под дождем, вбежали в бар.

– Ничего страшно, мне не далеко, хоть немного протрезвею. – соврал я, потому что до дома было минут двадцать быстрым шагом, но я хотел остудить возбужденную голову.