Моя война

Я обнял Ивана и Сергея. Все простились. Наша четверка пошла на запад. Я шёл впереди, не чувствуя холода. Душа ликовала и пела ту самую песню. Все молчали. Через час начался дождь со снегом. Мы быстро промокли и промочили ноги, но шли и шли вперед, огибая фермы и избегая дорог. Шли целиной, выбирали межи. Мы уже не боялись, что останутся следы. Дождь усиливался – он все смоет.

21

Теперь, насколько позволит память, обрисую своих спутников.

Алексей – москвич, говорил, что он корреспондент какой-то газеты, кажется «Комсомольской правды». Моего роста, блондин с голубыми глазами, нос немного картошкой. Всегда разделял мое мнение, что засиживаться не следует, надо бежать. Характер спокойный, говорил мало, перед немцами не лебезил. Последний раз бежал один, в команде ни с кем не сдружился, но тяготел ко мне как к земляку. Возраст 24–26 лет.

Михаил – учитель из Курска, 24–26 лет. Шатен, подвижный, энергичный, говорливый. Я не помню его высказываний на «конференции» и после, но думаю, что он тоже торопился. В плен попал в 1943 году под городом Белым Смоленской области. Рассказывал, что Белый держали власовцы, и очень упорно. После взятия города танкисты давили власовцев без всякой жалости.

Яков – с Украины, ниже меня ростом, шатен с узкими бегающими глазами. Судьба свела меня с ним надолго, и позже я не мог понять, почему он решился на побег. Придет время, и он бесславно закончит свой жизненный путь.

Иван толстый – молодой, лет 19–20, паренек, с одутловатым лицом (за что и получил прозвище «толстый»), русский, с самого прибытия в команду «387 Rur» держался около меня и был готов бежать в любой момент. Когда вместо старика прибыл Сергей – ровесник Ивана, они быстро подружились и стали неразлучны. Ушли в Бельгию.

Сергей – в команде был всего 3–4 недели. По прибытии рассказал, что был пойман в Бельгии и при первом удобном случае пойдет туда же.

Вот и все мои коллеги по побегу. Где-то сейчас Алексей, Михаил, Иван и Сергей? Неужели только мне одному судьба улыбнулась? Страшно подумать, что кто-то из них попался и был опознан, – виселица.

Итак, мы шли час, другой, третий. Потом остановились у стога, перекусили, разулись и выжали портянки. Обуты мы были в брезентовые башмаки на деревянной подошве. Холод не располагал к отдыху и разговорам, и мы молча двинулись на запад. Дождь прекратился, тучи начали редеть, и между ними проглядывали звезды. Еще часа три быстрой молчаливой ходьбы.

– Дело идет к утру, не пора ли искать ночлег? – нарушил молчание Михаил.

– Пожалуй, пора, – ответил я. – Надо искать сарай с сеном.

Через несколько минут справа затемнели строения. Одинокая ферма, обнесенная высоким каменным забором. Не дом, а крепость, все закрыто наглухо, только щель между верхом ворот и балкой перекрытия. В эту щель и можно пролезть внутрь.

Все мы знали из опыта добычи продуктов в команде, что лезть безопасно, хозяева крепко спят на втором этаже в наглухо закрытой спальне и ничего не услышат.

И все же страшновато – кругом глухие каменные стены, окна дома закрыты массивными ставнями, и только одна щель, до которой еще нужно добраться. А не окажется ли этот дом-крепость ловушкой? Но промокшая насквозь одежда, холодный ветер и, главное, приближающийся рассвет ставили нас в безвыходное положение. А там, за стеной, сено!

И мы решились. Михаил и Алексей подсадили меня и Якова, а мы, в свою очередь, лежа поперек ворот, подтянули их к себе за руки. Спустились в кромешную тьму двора, вернее, сарая. Прямо был выход во двор, слева угадывалась стена, а справа на ощупь обнаружилась солома. В глубине очень большого двора залаяла собака. Но ее лай нас не испугал – мы привыкли к собачьему лаю за время побегов и набегов на хозяйства «бауэров». Знали, что хозяева все равно не выйдут во двор. К тому же опять пошел дождь. Под шорох дождя и скрип каких-то деревяшек от порывов ветра мы, подсаживая друг друга, забрались на солому.

В густой, прямо-таки осязаемой темноте съели свои запасы, установили порядок дежурства, зарылись поглубже в солому. Разулись, портянки выжали и положили под мокрую одежду на грудь, сушиться. Башмаки положили под голову и, плотно прижавшись друг к другу, быстро заснули…

Я дежурил первым. Глаза поминутно смыкались и появлялись сны, но, помня, как выдал нас храп, я делал все, чтобы не заснуть. Этого не позволял и храп ребят – когда кто-нибудь начинал храпеть, я толкал его в бок. Потом появились далеко не радужные мысли. Что нас ждет? Виселица или свобода? Как сложится наша судьба? Только бы скорее добраться до Голландии, там, говорят, жители помогут. И тут же вспомнились «джентльмены», доставленные в штрафной барак из Бельгии, и Сергей, что пошел с Иваном. Значит, и там могут поймать.

Вспомнил я разговор свой с «джентльменами», когда все поняли, что это не власовцы.

Я задал вопрос одному из них:

– Что-то вы хорошо выглядите для пленного.

Не отвечая, он спросил меня:

– Ты какого года?

– Пятнадцатого.

– И я пятнадцатого. А посмотри на себя. Ты – старик, а я молодой жених. Ты когда бежал?

– В октябре.

– И куда направлялся?