Моя война: Выжить вопреки. Испытания. Чужой

– Блин, мужики, да чего за хрень-то? – вспылил я.

– Тихо, брат, тихо! – зажал мне рот своей рукой Бортник. – Уходим, уже темнеет, может, получится? Фрицы вроде не обратили внимания на одиночный выстрел.

– Давайте, – кинул я и хотел было уже ползти, как почувствовал боль в руках. Взглянув, пристально на этот раз на свои ладони, я повернул их вниз и увидел тыльную сторону. Мать моя женщина! Я даже сквозь кровь на них вижу, что костяшки пальцев сбиты в кровь.

– Ты фрицу лицо внутрь вогнал, – тихо сказал Ваня, – никогда бы не подумал, что такое вообще возможно. Там же кости, это ж череп! Как? Вот что ярость делает.

А я, наконец, начал вспоминать, что произошло. Я сидел на немце и просто месил того кулаками по лицу. Нет, я не маньяк или садист. Сказать правду? Да испугался я. Испугался! Каждую секунду казалось, что фриц сейчас меня скинет и убьет или заорет дружкам. Вот я и боялся остановиться. От этого же страха я и выпал из реальности. Надо же, оказывается, какая на меня иногда накатывает злоба…

Временно я оказался не боеспособен. Руки были всерьез повреждены. Не знаю, сломано ли что-то из костей, но сжать ладони в кулаки я не могу. Костяшки были сбиты, но хоть опухоли не было, думаю, зарастет со временем. Когда мы ночью добрались до леса и развели костер, я щедро вылил на руки целую флягу спирта. Это парни трофеи прихватили, перед побегом. Решили тогда, что лучше будет, если во время побега поймают, чем сидеть возле самого расположения немцев и охать.

Спирт обжигал руки не хуже огня, мне даже у костра сидеть не пришлось. Нас осталось всего двенадцать человек, что будем делать, вообще думать не хочется.

Хоть и знал, что на этой войне такое было повсеместно, но не так я себе представлял СВОЮ войну. Нам, людям из двадцать первого века, всегда представлялась война в ином виде. Мы там все герои, грудь в орденах, месим фрицев налево и направо пачками. А на деле-то выходит совсем по-другому. Я уже сколько тут, а все по каким-то кустам прячусь да из окружений выхожу. Ладно хоть еще выходить удается, а не в плену подошвы жевать. Да, не так мы себе войну рисовали, совсем не так. Правильно дед мой делал, что почти не рассказывал о войне. О чем рассказывать? Большую часть времени ты тупо идешь, ползешь или землю копаешь. Невелики подвиги-то! А о том, как фрицев валили, рассказывают только люди с нарушенной психикой. Ведь как ни крути, но немец такой же человек, хоть и враг. Что хорошего в том, что мы убиваем друг друга непонятно за какие интересы? А, ну да, мы-то за Родину, но это не меняет смысла. Подсознательно человеку чуждо убийство себе подобных. Во все века люди воевали, это так, но для этого всегда находились причины. А если взять отдельно любого человека, то, думаю, никто не захочет убивать людей. Ну, неестественно это. Мы просто вымерли бы все, если бы убивали все кто кого хочет. Всякие маньяки и преступники лишь исключение из правил.

Топали мы всю оставшуюся ночь, хотелось уйти подальше. Даже не сговариваясь, просто шли и шли, мечтая наконец-то куда-нибудь выйти. И вышли. Возле одного села, под утро, Иван обнаружил, наконец, наши войска. Ничего обсуждать не стали, просто вышли на позиции. Тут, на удивление, повезло. Нас просто проводили к местному особисту, а тот, сняв показания, велел сходить в санчасть и отдыхать. После обработки наших увечий и ран, у Вани оказалось совсем легкое ранение, осколок лишь дернул чуток мышцу, мы, осмотревшись, выбрали какой-то сарай и завалились спать, кто где мог. Разбудили часа через три.

– Эй, окруженцы! – возвестил голос посыльного.

– Чего? – хмуро ответил кто-то из наших.

– Вставайте, велено вас проводить в роту.

Командир роты, к которому мы поступили в подчинение, был довольно молодым старшим лейтенантом. Он бегло осмотрел нас и, познакомившись, направил на склад, с запиской. Там, наконец, получили оружие, «трехлинейки», да по две пачки патронов. Вернувшись в роту, получили новое распоряжение, отправляться на позиции батальона и окапываться. Командованию сообщили, что фрицы уже близко, нам предстоит удерживать село, так как за нами мост через большую реку. Опять мост.

Едва оказавшись в расположении, вновь пришлось валиться в грязь и искать место для укрытия. Немецкие самолеты, в количестве двух штук, прошлись вдоль траншей и ячеек, собирая кровавый урожай. Опять прежняя картина перед глазами. Раненые, мертвые, убитый командир роты… Черт, сколько их уже видел на своем, еще совсем коротком веку…