Моя вселенная – Москва». Юрий Поляков: личность, творчество, поэтика

А я иногда думаю: ну ладно, в советской стране всё приходилось «пробивать», но почему на то, чтобы что-то «пробить» в нашей нынешней антисоветской стране, надо ещё больше усилий и часто напрасных неоправданных хлопот?

Говоря о Владимире Соколове, хочу вспомнить, что это он рекомендовал молодого поэта в Союз писателей СССР. Владимир Николаевич хорошо относился к талантливым людям, был он человеком душевным, сокровенным – в прекрасном платоновском смысле.

Вторую рекомендацию написал Юрию Полякову поэт-фронтовик Константин Ваншенкин. Был он полной противоположностью Владимира Соколова. Я его помню как человека эгоистичного и даже временами капризного. Как мне кажется, Ваншенкина несколько испортила ранняя слава. Но слава-то была на самом деле, и слава настоящая. По отношению к нему Юра в течение десятилетий вёл себя безукоризненно, как и по отношению к Соколову. Помогал старшему коллеге в трудные минуты, издал несколько его книг, подписал в печать за несколько дней до смерти поэта последнюю газетную полосу со стихами Константина Яковлевича – одного из последних мэтров советской эпохи.

Вот это «помогательство» всегда было свойственно нашему нынешнему юбиляру. Вспоминается несколько забавных эпизодов, связанных с этим Юриным качеством. Вот один из них.

Один из наших общих приятелей, которому Юра, сам будучи молодым поэтом, помог издать поэтическую книжку, подписал её на полном серьёзе так: «Этого я тебе никогда не забуду…» Прочитав этот автограф, мы долго смеялись. Непонятно, что это было: благодарность или угроза?

Ещё в круг наших общих приятелей с давних лет входил знаменитый москвич Саша Аронов. Он хорошо улыбался, и его бородатая физиономия собиралась в обаятельную «гармошку». Саша был в некотором смысле лицом «Московского комсомольца».

Интересно, что первая книга стихов Саши Аронова была напечатана на пишущей машинке Юры Полякова. Тогда они были соседями по Орехово-Борисовскому району. Саша очень хорошо относился к Юре, и это отношение было обоюдным.

Из своих ровесников Юра в 70-е годы (да и потом) особо отличал Колю Дмитриева – поэта из Подмосковья. Коля тогда стал самым молодым членом Союза писателей, ему помогал поэт-фронтовик Николай Старшинов. Дмитриев много лет работал школьным учителем, как некоторое время и Юрий Поляков. Когда к молодому поэту из Балашихи (куда он переехал из другого подмосковного местечка) пришла начальная известность, появились и первые деньги. Коля не выдержал этого испытания – и время от времени запивал. Как итог, три инфаркта и относительно ранний уход из жизни – в 53 года. Конечно, смерть Дмитриева пробила очередную брешь в его поколении. Юрий Поляков, который дружил с Николаем, остро пережил уход товарища и не остался безучастным к его посмертной судьбе. Он просил о переименовании одной из балашихинских улиц, чтобы увековечить имя поэта в родном Подмосковье, помогал с открытием музея, а главное – нашёл возможности издать прекрасный том ушедшего поэта – практически полное собрание сочинений – и написал к этому тому предисловие под названием «Зимний Никола». В этих отношениях не было прагматизма, только душевная приязнь, как и в отношениях со многими близкими людьми – коллегами и друзьями по жизни.

Дружил Юра и с мощным внешне Вадимом Сикорским. В своё время он занимался в его поэтическом семинаре в ЦДЛ. Вадим Витальевич был крупный мужчина, говорил басом, а писал в основном лирические миниатюры от четырёх до шестнадцати строк, безумно увлекался всевозможными окололитературными красотками. При этом в его душе, как я теперь понимаю, зияла незарастающая рана: он дружил в эвакуации с сыном Марины Цветаевой – Муром. Вадим Сикорский был из немногих свидетелей последних дней жизни Марины Ивановны и её сына перед уходом Мура на фронт.

Когда Вадима Сикорского – уже в десятые годы нового века – не стало, Юра написал посвящённый ему скорбный некролог.

Не могу не упомянуть о ещё одной нашей общей дружбе – с фронтовым офицером морской пехоты Северного флота Виктором Федотовым. И здесь то же самое: бескорыстная помощь ещё одному старому литератору, которого, как и многих, новая эпоха выбросила из жизни. Виктор Иванович даже удивлялся такому вниманию со стороны успешного и в новое время писателя, но это внимание, конечно, помогло ему в последние годы его жизни.

Эти люди в возрасте много лет чувствовали к себе внимательное отношение Юры Полякова.