Моя вторая мама (др. вар.)

Филипе в отчаянии посмотрел на Джину Опять она за свое! Нет, таких благодеяний ему не надо лучше быть одному чем в плохой компании А если надо развлечься лучше сходить на ипподром Хорошо что дети живут с ним а не ней. Она прямо как полупомешанная.

По крайней мере я им мать, а ты так, приблудный! в сердцах выкрикнула Джина и поднялась с места. Пусть думает, что хочет Она не желала больше с ним разговаривать

Так вместо примирения Джина и Филипе перешли к новым взаимным оскорблениям Они разошлись в разные стороны, вновь разочарованные друг другом. Но если Джина тут же постаралась переключить свои мысли и чувства на Ханса, то Филипе серьезно задумался о словах матери своих детей "Приблудный!", – что она имела в виду?

* * *

Ирене узнала о смерти Ракель последней. Разумеется ей никто не сообщал об этом, поскольку Мануэль продолжал считать, что дружба с Ирене была единственной ошибкой которую допустила в жизни его любимая Ракель.

В день панихиды Ирене пришла, чтобы навестить больную подругу, и узнала от Долорес о ее смерти Ирене приехала на кладбище одна и, понимая, что ее появление будет неприятно другим, стояла в стороне, не привлекая внимания.

Оттуда она видела, как гроб с останками Ракель опускали в землю, видела скорбные лица родных – Тино, Мануэля, Долорес.

Среди присутствовавших на похоронах она увидела много знакомых и с интересом рассматривала их. Хуан Антонио постарел и поседел, Даниэла почти не изменилась, но горестно опущенные уголки рта, печальные глаза свидетельствовали о невеселой жизни. Рядом с Даниэлой стоял высокий немец, которого Ирене видела во время круиза. "Надо же, он опять приехал, неужели он так и не забыл эту сумасшедшую Джину", – не без некоторой женской зависти подумала Ирене и удивилась – каких неподходящих подруг находят себе мужчины. А, может быть, противоположности как раз и притягивают.

...Гроб опустили в землю, и каждый из тех, кто пришел проводить Ракель, бросил горстку земли. Могилу стали засыпать и постояв некоторое время, все начали расходиться. Одетые в черное, молчаливые и печальные, присутствовавшие на похоронах медленно шли с кладбища. "Так и вся жизнь, – думалось Даниэле, – вся жизнь – это вереница темных и траурных переживаний: потери, смерти, предательства, измены". Внезапно она увидела, что в стороне стоит еще одна фигура, которую она не замечала раньше. Это, без сомнения, Ирене. Даниэла хотела пройти мимо, но вспомнила о том, что говорила об Ирене Ракель, и внимательнее всмотрелась в это лицо.

Сомнений не было. В Ирене действительно произошли какие-то изменения.

Сейчас на ее лице отражалась искренняя печаль – смерть Ракель была для нее потрясением. И, кроме этого, лицо Ирене стало заметно мягче, нежнее. Может быть, Ракель была права: ожидание ребенка изменило Ирене. Как бы то ни было Даниэла решила поговорить с ней. Ведь это шанс спасти Монику, и его упускать она не имеет права.

Даниэла решительно подошла к Ирене. Ирене опустила глаза. Она вовсе не хотела ругаться и выяснять отношения на кладбище. Она сама находилась под тягостным впечатлением похорон, ведь Ракель была ее единственной подругой.

Но Даниэла вовсе и не собиралась ругаться, она подошла совсем близко к Ирене и тихо сказала:

– Ракель перед смертью рассказала о том, что ты ждешь ребенка от

Альберто, мужа Моники. У меня нет оснований сомневаться в правдивости ее слов.

Ирене резко остановила ее:

– Я не собираюсь отчитываться перед тобой в своих поступках!

– Передо мной не надо отчитываться ни в чем. Я прошу тебя об одном, расскажи о твоих отношениях с Альберто Монике. Ведь, кроме тебя, она никому не поверит! – в голосе Даниэлы зазвучали умоляющие нотки.

Ирене мочала.

– Я люблю ее, как родную, – продолжала Даниэла. – Поставь себя на мое место. Что бы ты сделала, если бы кто-то вытворял с твоим ребенком то, что Альберто вытворяет с Моникой?

– Замолчи! Я ни в чем не виновата! – выкрикнула Ирене и быстрыми шагами ушла прочь. Она была не в силах видеть глаза Даниэлы, слышать ее слова, потому что в ней проснулись совсем незнакомые чувства. У Ирене на миг проснулась совесть.

Глядя на удаляющуюся Ирене, Даниэла в отчаянии опустила голову. Все напрасно. Ирене не станет ни о чем говорить с Моникой, а никому другому дочь не поверит. К Даниэле подошел Хуан Антонио. Она резко повернулась к нему.

Чего он хочет? Пусть идет к своей жене и говорит с ней. Но Хуан Антонио спросил:

– Зачем ты разговаривала с ней?

– Она ждет ребенка от Альберто. Ракель рассказала мне об этом перед смертью. Я боюсь за Монику.

С этими слова она повернулась и пошла. Больше им было не о чем говорить.

Глава 47

Как и предсказывал Альберто, Рубен скоро почувствовал себя королем не только класса, но и всей школы. Деньги оказались очень полезной штукой.

Сначала Рубен не представлял себе, куда можно истратить такую уйму денег, которые, как он говорил друзьям, тайком от мамы и бабушки дает ему отец.