Моя вторая мама (др. вар.)

Только этого и не хватало бедняге Филипе. Он до сих пор не мог прийти в себя после недавней потасовки и слышать больше не хотел о Даниэле, хотя Херардо и уверял, что Даниэла здесь не при чем.

– Хорошо тебе, счастливчику-жениху за нее заступаться. Джина только и знает, что издеваться надо мной, а Даниэла ей потакает. Как же я могу после этого считать ее другом?

Херардо и в самом деле был счастлив. Во время последней встречи он объяснился с Каролиной и теперь дело было только за ее разводом.

И если Моника, избалованная любовью и лаской, даже думать боялась о мачехе, Эдуардо называл своего будущего отчима "папой" и мечтал о том дне, когда они переедут к нему и не придется больше жить с бабушкой, которая замучила и их самих, и Каролину бесконечными попреками, руганью.

Долорес в отличие от Аманды, делала все, чтобы сын был счастлив. Мануэль и сам не понимал, какую большую роль сыграла мать в его отношениях с Ракель.

Они были, как две подруги. Чего только не придумывала Долорес! Однажды в магазине она услышала, что есть в Мехико необычный ночной бар, и тут же собралась туда ехать – непременно на мотоцикле, – для компании прихватив с собой и Ракель.

Кто-то, бросив взгляд на Долорес, мог презрительно бросить: "молодящаяся старуха". Но это было несправедливо. Потому что за экстравагантностью этой женщины и ее сумасбродными выходками крылось чуткое, отзывчивое сердце, необычайное благородство и беспредельная доброта.

За соседним столиком в баре расположился пожилой мужчина, примерно ровесник Долорес. И достаточно было нескольких кокетливых взглядов Долорес, брошенных ему, как Хустино, – так звали этого человека, – уже сидел рядом с нею.

Подтянутый, элегантный, обаятельный, он производил приятное впечатление. Ни одного танца не пропустили они с Долорес, а когда настало время уходить, договорились через день встретиться в этом же баре.

Как бывает при живых родителях сирота, так Хустино при живых детях был совершенно одинок. Сыновья знать его не хотели, и будь на то их воля, с удовольствием упекли бы папочку в приют для престарелых, не забыв прибрать к рукам его сбережения.

Но Хустино чувствовал себя еще вполне бодрым. Как и Долорес, он любил жизнь, и день знакомства они оба посчитали счастливым днем, подарком судьбы.

Глава 16

Ирене, потеряв всякую надежду вернуть Хуана Антонио, всю свою злость обрушила на Даниэлу. О, как она ее ненавидела! Хуан Антонио, можно сказать, был уже на крючке, а эта мерзавка его отняла! Что бы такое ей сделать? И тут Ирене осенило.

Она сняла со стены в коридоре огнетушитель и направилась к Даниэле.

Изменив голос и обманув привратника Висенте, она очутилась в гостиной и, увидев Даниэлу, сняла предохранительный клапан с огнетушителя.

– Вот тебе, дрянь! – крикнула она и направила на Даниэлу струю.

К счастью, та успела отвернуться, а подоспевшая Джина выхватила у Ирене огнетушитель и пустила струю ей прямо в лицо.

Ирене завопила и схватилась за глаза.

– Поделом тебе! – крикнула Джина. – Еще раз придешь, живая отсюда не выйдешь! Уж это я тебе обещаю!

На шум прибежал Висенте, и Ирене упросила проводить ее до дому.

Джина, тайком от Даниэлы, сообщила обо всем Хуану Антонио и тот, возмущенный, поспешил к своей бывшей любовнице.

Ирене же, которой и этот случай не послужил уроком, на следующий день позвала Висенте и вручила ему солидную сумму.

– Что вы, сеньора, зачем так много?

– Я очень благодарна вам за вчерашнее. Получите еще больше, если поможете мне в одном деле...

– В каком именно? – насторожился Висенте.

– Мне надо избавиться от Даниэлы Лоренте...

Эти слова и услышал Хуан Антонио, он как раз входил в комнату.

– Там кто-то пришел? – спросила Ирене, ничего не видевшая из-за примочек, наложенных на пострадавшие глаза.

– Это я, Хуан Антонио.

Хуан Антонио сразу узнал Висенте, которого не раз встречал у Даниэлы и спросил:

– Что вы здесь делаете? Висенте замялся.

– Он пришел за чаевыми, которые я обещала ему. Этот человек меня спас.

Видишь, что со мной сделали твои подружки?

– Никаких денег я у вас не возьму, сеньора, – решительно заявил Висенте, – и, как ни просите, ничего дурного сеньоре Даниэле не сделаю, потому что глубоко ее уважаю. С вашего позволения.

– Мне очень важно было услышать то, что ты сказала Висенте, – проговорил Хуан Антонио, как только привратник вышел. – Ты играешь с огнем, Ирене. Не вздумай впредь близко подходить к Даниэле. Поняла? Не то упеку тебя за решетку, тем более, что у меня есть свидетель, привратник.

– Ах, как ты меня испугал, дорогой! – рассмеялась Ирене. – Знаешь, Хуан Антонио, я не люблю, когда мне угрожают.

– Мое дело тебя предупредить, – холодно произнес Хуан Антонио, – шутить я не собираюсь. На вот, возьми! – Он бросил на стол ключи от квартиры Ирене. – Надеюсь, мне больше не понадобится сюда приходить!

* * *

Не проходило и дня, чтобы Ханс не заводил разговора о женитьбе и переезде в Германию. Но Джина уходила от прямого ответа. Не последнюю роль играла здесь Даниэла.