Моя желанная западня

И что теперь – забыть обо всем на свете и кинуться, как в омут, в новые отношения? А как же профессиональная этика? Разве Софья во время проведения расследования не должна относиться ко всем участникам или свидетелям преступления нейтрально, не испытывая ни к кому из них никаких посторонних чувств?

– Поймите меня правильно, Михаил Иванович, – Софья попыталась затушевать в сознании влюбленные мысли, принуждая себя думать о деле, – но я должна задать вам несколько важных для следствия вопросов.

– Я понимаю. Вам нужно знать, где был Юрий с половины первого до половины второго ночи и где были в это время мы с дочерью? Что ж, раз надо, значит, надо. Только мне интересно: неужели вы думаете, что преступник заранее, перед тем как совершить преступление, не побеспокоился о наличии алиби для себя? Ведь самое главное в преступлении – чтобы не поймали. Иначе какой смысл его совершать? Или я не прав, и вы видите убийцу полным идиотом? – Северов старательно прятал ухмылку под усами.

«Ну вот, и этот туда же: обсмеивает меня за то, что села не в свои сани, – обиделась Софья. – Такой же козел, как и все остальные».

Она тут же себя одернула. Если и дальше так думать, то четвертый раз ей замуж не выйти никогда. Потому что с каждым последующим кандидатом в мужья планка задирается все выше, тогда как сама Софья моложе и привлекательнее не становится. Горький опыт в нахождении очередного избранника ума не прибавляет, а только мешает.

– Вы зря на меня обижаетесь. Я не со зла говорю, а по-дружески. Обидчивость, как правило, несовместима с честолюбивыми устремлениями. Я вижу, вы барышня с амбициями и наметили для себя высокие цели. Поэтому должны быть заранее готовы к сопротивлению окружающих. И даже к их противодействию. Это объективный закон психологии. А обижаться на него, как вы сами понимаете, не совсем разумно. Согласны?

Софья промолчала.

– Так вот, отвечаю на ваши незаданные вопросы: Юрий в это время еще не вернулся с работы; Олюшка с Машенькой были у себя дома, в Энске; я – здесь, в Сосенках. Так что алиби у нас нет. Правда, я говорю только о себе и дочери. Но подозреваю, что истинный преступник непременно позаботился о том, чтобы алиби не было и у Юрия, не зря же он его подставляет. Уверен: у Кротова и Липатова на момент совершения преступления алиби найдутся. Хоть моя дочь и против того, чтобы я помогал вам, можете на меня рассчитывать. Это будет как-то не по-джентльменски, если я отойду в сторонку и примусь наблюдать, как такая милая, интересная барышня пытается одна, без мужской поддержки справиться с опасным делом. Так что, надумаете – я к вашим услугам. Или вы меня – исключительно по причине отсутствия алиби – уже занесли в списки подозреваемых под первым номером?

– Вы слишком много о себе воображаете. Вы у меня только номер пятый.

– Вот и славно. Значит, в первую десятку все же попал.

– А чего вы радуетесь? Неужели в подозреваемых ходить так весело?

– Почему бы и не походить какое-то время, если это единственная возможность увидеть вас снова.

Всю обратную дорогу Софья видела перед собой улыбающиеся глаза Северова, в ушах чудной мелодией звучали слова: «милая интересная барышня», «я таких раньше не встречал», «к вашим услугам».

Вожак ревниво наблюдал за хозяйкой, понимая, что такой, как прежде, он ее не увидит больше никогда. Она, видимо, заболела какой-то неизвестной болезнью и теперь себе вряд ли принадлежит. А уж Вожаку и подавно.

Подъезжая к городу, Софья свернула на обочину и остановилась.

Нет, это просто какое-то безумие: что она творит?! Произошло убийство молодой женщины, а у нее одна любовь в голове. Выходит, сыщик не имеет права на самое главное на свете чувство? Это кто так сказал? Никто! Значит, имеет. Только не станет в одну кучу сваливать: любовь – сама по себе, а расследование преступления должно продолжаться своим ходом, несмотря ни на что.

Софья завела машину и, кое-как развернувшись на неширокой дороге с двумя жирными сплошными полосами посередине, отправилась снова в Сосенки.

Не доезжая метров ста до дома Северова, притормозила возле небольшого магазинчика и принялась ждать предполагаемых свидетелей.

Однако те немногочисленные деревенские, что выходили с покупками, вряд ли могли быть источниками информации, так как все как один направлялись в обратную от дома Северова сторону. Тут хоть до посинения торчи, толка не будет.

Пересилив сомнения – уж так не хотелось выставляться перед понравившимся ей мужчиной любопытствующей особой, собирающей о нем сплетни, – решила прямо обратиться к соседям Северова.

Выбрала тех, что слева, чтобы не проходить мимо дома потенциального кавалера.

Оставив Вожака у машины, Софья направилась к довольно крепенькой старушке, сидящей на завалинке возле калитки и с интересом наблюдающей за жизнью улицы. Поздоровавшись, присела рядышком и открыла было рот, чтобы задать свой первый вопрос, как услышала: