Моя желанная западня

– Нет, Софья Павловна, это вы слишком эмоциональны для сыскной деятельности. Статистика утверждает, что почти восемьдесят процентов всех нападений и убийств совершается у подъезда дома или в самом подъезде потерпевшего. Очень часто даже хорошо подготовленный рукопашник не всегда в состоянии защитить себя. Так чего ждать от насмерть перепуганной женщины? Вот она и действовала в соответствии с обстоятельствами.

– Вот и я о том же: на Николая напали, когда он этого не ожидал.

– Мы с вами говорим на разных языках. Я имею в виду ту женщину, за которой вы следили. Она, вероятно, попыталась защищать себя. Значит, в ее действиях преступный умысел отсутствует. И что вы теперь ей предъявите? Да, нанесение телесных повреждений имело место быть. Но при каких обстоятельствах? Кто за кем гнался, кто от кого убегал? Решение мне теперь приходится принимать в условиях неочевидности данного преступления. А вам, к примеру, известно, что возбужденное уголовное дело гораздо труднее прекратить, чем разобраться на стадии предварительной проверки? Вот я вам и предлагаю разобраться, пока не поздно.

Верстов пододвинул к Софье пакет с баночками.

– Ведь если дело возбуждается, то кто-то обязательно оказывается за решеткой. И не всегда этим кем-то становится подозреваемый. Им с успехом может быть назван как потерпевший, так и свидетель. Виновность кого бы то ни было, в конечном счете, определяет суд. А следствие может лишь предположить наличие вины и попытаться доказать ее степень. Важно также доказать наличие мотива. А мотив нападения на потерпевшего в данном конкретном случае очевиден – защита собственной жизни.

– Ушам своим не верю.

– Вы можете не верить даже собственным глазам и собственному носу. Это ничего не меняет. Какое обвинение вы собираетесь предъявить Соловьевой, если это, конечно, была она, а не кто-то другой? Неужели вы и в самом деле верите, что преступник так вот просто станет выставлять на всеобщее обозрение данные своего паспорта и отпечатки пальцев?

– Не знаю. Но если это подделка, то считайте, что косвенная вина Соловьевой уже доказана. Потому что если она ни в чем не виновата, зачем ей утаивать фактические данные своего паспорта и скрываться с места происшествия самой?

– И еще, – не слушая Софью, продолжал Верстов. – Любой обыск производится по мотивированному постановлению следователя и только с санкции прокурора. Хоть это вам известно?

Софья ощущала себя нашкодившим щенком, которого тычут носом в очевидное.

– До момента возбуждения уголовного дела никакое обнаружение предметов или каких-либо данных не имеет доказательного значения и является нарушением закона. Доказательства, полученные с нарушением закона, признаются не имеющими юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания обстоятельств. Любое доказательство должно быть подтверждено процессуальным актом – протоколом и произведено лицом, имеющим на это процессуальное право. Так что прав на изъятие чего бы то ни было из квартиры, снимаемой Соловьевой, у вас не было и нет.

– Но чем больше времени пройдет с момента преступления, тем труднее будет отыскать какие-то доказательства и улики. И потом, я же прошу только проверить эти пальчики и паспортные данные по вашей картотеке. Вдруг Соловьева мошенница и разыскивается полицией в связи с другим преступлением? Ну что вам, трудно, что ли? Или вы опасаетесь, что эти предположения подтвердятся? Хотя, конечно, нет отпечатков – можно и дело закрыть, и отписаться: так, мол, и так, личность преступника путем оперативно-следственных мероприятий не установлена – и все тут. И никто вам за это и слова против не скажет. Я не сильно ошибаюсь?

Верстов промолчал, но Софья заметила, как лицо его словно окаменело.

– Ну пожалуйста, Максим Денисович, проверьте отпечатки. Давайте считать, что они относятся к внешнему описанию Соловьевой. Слово даю, что если узнаю еще хоть что-нибудь, то эту новую информацию я тут же доведу до вашего сведения. Это очень непростое дело, поверьте. И если выгорит, вы победоносно отрапортуете начальству о добросовестно выполненных следственных действиях. Почему я у вас словно милостыньку выпрашиваю, как будто мы занимаемся не одним делом?

– А мне видится так, что предпосылку к совершению дальнейших насильственных действий создали именно вы. Если бы не затеяли с Пашутиным глупые игры с преследованием, ничего бы не случилось. Вы сами виноваты в том, что произошло, а теперь пытаетесь переквалифицировать свои действия и выступать как потерпевшая сторона. Скажите честно, в своем Энске вы полиции тоже мешаете работать?

– Как вы можете такое говорить: мы работаем плечом к плечу! – честно солгала Софья, представив язвительную ухмылку Липатова и уничижительный взгляд Кротова.

В конце концов, кто не солжет, тот и правды никогда не скажет.

– И с прокуратурой на короткой ноге.