Моя жена, ее любовники и жертвы

Подруги выполнили свое намерение. Обе нашли женихов, была сыграна одна грандиозная свадьба с двумя невестами и двумя женихами. И как-то так удачно сошлось, что им удалось поселиться в одном дворе.

Через год у обеих было по младенцу, мальчик родился у Ани, а девочка – у Светы, и с момента рождения наследников мамы-подружки затеяли игру в Ромео и Джульетту.

Сколько себя помнила Марина, ей без конца твердили: поделись с Андрюшечкой яблочком, поиграй с Андрюшечкой в песочнице, не лупи Андрюшечку лопаткой, в школу иди с Андрюшечкой. И Андрюшечку без конца наставляли: не отбирай у Мариночки куклу, угости Мариночку конфеткой, не толкай ее!

Каждый Новый год малышам шились костюмы: кошечки и собачки, Руслана и Людмилы, мушкетера и королевы и так далее, и тому подобное. В приступе умиления мамы-подружки записали своих пятилетних чад на бальные танцы – это выглядело несуразно и очаровательно: танцующие пухлые малыши в костюмах для латинского страстного танго!

И в школу дети мам-подружек пошли вместе. Они сидели за одной партой, в школу и из школы ходили парочкой, умильно держась за руки.

В результате особенностей воспитания, примерно к пятому году своей жизни, Маринка замкнулась на друге детства, считая его единственным в мире единовозрастным существом, годным для общения. Только с Андрюшкой ей было легко и просто, а остальные дети превратились в угрозу ее спокойствию. Она охраняла свой мир от вторжений как могла: если в их круг пытался вписаться кто-то третий, она отпихивала чужака и обзывала его какашкой.

Слегка овладев родным языком, Маринка научилась действовать хитрее: она ябедничала на третьих лишних, будь то мальчик или девочка, воспитателям, родителям и просто старшим. Хрупкой девочке с золотисто-каштановыми кудрями и большими карими глазами, из которых капали огромные хрустальные слезы, не мог не поверить даже самый проницательный педагог. Вторженца, ложно обвиненного в употреблении непристойных слов или драчливости, наказывали, а Маринка уводила Андрюшку играть в другую песочницу. Ябедничество было действенным способом удержать друга при себе.

Игра по правилам мам-подружек сопровождалась противным побочным эффектом. С тех пор как сверстники Маринки и Андрюшки более или менее научились говорить, они без продыху пищали, бубнили, выкрикивали «тили-тили-тесто» с различными продолжениями: «тесто засохло, а невеста сдохла», «у невесты нос большой, подавилась колбасой» и еще с такими словами, что краснели грузчики овощного магазина.

Волей-неволей оказавшись на одной стороне баррикад, мальчик и девочка оборонялись всеми доступными способами. Андрюшка был крепеньким пацаном, далеко не безобидным, да и Маринка не подводила, ловко огрызаясь под защитой друга. Испытав в словесных битвах множество вариаций точечных вербальных контрударов, она выбрала самый убийственный:

– А тебе завидно?!

Девчонок при этом она называла уродинами, а мальчишек дураками. Прочие оскорбления отбивала короткой фразой: «Сам такой!» Это действовало безотказно, что было и хорошо и плохо. Обреченные входить в любое детское сообщество дуплетом, вызывая в первые же часы общения агрессию со стороны потенциальных приятелей обоих полов, Маришка с Андрюхой не стремились заводить других друзей, играя вдвоем все дни до вечера. И как это обычно случается, внешняя угроза объединила детей, заставив «жениха» и «невесту» придумывать игры, интересные для обоих. Например, дочки-матери, где каждый из парочки играл по две роли: Маринка – жены и верного оруженосца (штурмана, второго помощника, второго пилота, вратаря), Андрюшка – отважного рыцаря и послушного сына (мужа, подружки – по образцу и подобию дружбы их мам).

В тандеме царил мир и взаимопонимание, да и мамы-подружки выработали четкую стратегию поведения, не поощряющую разлады: не важно, кто затеял безобразие, если дети жалуются, то оба виноваты! А раз виноваты оба, значит, в воскресенье не идем гулять в парк (не покупаем вам конфеты, воздушные шары, запрещаем включать телевизор до вечера и т. д.).

Зато, если дети не доставляли проблем, мамы-подружки снова превращались в девчонок, начинали хихикать, шептаться, портить на кухне продукты, пытаясь соорудить блюда из «Бурды», объедаться мороженым, превращаясь из вредноватых беспокойных родительниц в развеселых старших сестер для обоих своих детей.

Первые десять лет жизни были самыми счастливыми годами в жизни Маринки, а ощущение счастья спроецировалось на друге детства навсегда. Уже тогда она очень любила Андрюшку и была уверена, что обязательно выйдет за него замуж. Андрюшка вспоминал о себе то же самое.

Что-то случилось в третьем классе. Маринка и Андрей не то чтобы поссорились, но в броне их отношений стали образовываться сначала малозаметные, а потом все растущие бреши. Дети стали отдаляться друг от друга, скучать вместе, искать повода удрать к другим друзьям – Андрей бежал к пацанам, а Маринка – к девочкам. Они оба просто взрослели, превращаясь из малышей в подростков.