Моя жизнь

Осенью я пытался убедить баллотироваться нескольких людей, среди которых были Хью и Диана Кинкейд, Моррис и Энн Генри, Стив Смит и член Палаты представителей Законодательного собрания штата Руди Мур, зять Кларка Уиллока. Все считали, что соревнование необходимо, но никто не хотел в нем участвовать, так как победить в нем, казалось, было почти невозможно. Кроме того, предполагалось, что соперником сенатора Фулбрайта на предварительных выборах демократической партии, скорее всего, станет губернатор Бамперс, пользовавшийся огромной популярностью. Фулбрайт был родом из Фейетвилла, и большинство моих друзей, хоть им и нравился Бамперс, считали себя обязанными помочь сенатору Фулбрайту в борьбе, которая обещала быть очень трудной.

Когда стало ясно, что ни один из жителей нашего округа, способный составить серьезную конкуренцию Хаммершмидту, не готов к этому, я начал подумывать о том, чтобы баллотироваться самому. На первый взгляд, это казалось нелепым. После девятилетнего отсутствия я прожил в родном штате всего шесть месяцев и лишь три месяца работал на новом месте. В большей части округа у меня не имелось никаких знакомств. С другой стороны, Фейетвилл, где было множество студентов и либерально настроенных демократов, был не самым худшим местом для начала политической деятельности. Хот-Спрингс, где я вырос, был самым крупным городом на юге округа, в который также входил Йелл, откуда были родом Клинтоны. Таким образом, у меня имелись родственники в пяти из двадцати одного округа, входившего в избирательный округ. Я был молод, не женат и готов работать день и ночь. И даже если бы я не победил, а просто добился хороших результатов, это совсем не помешало бы мне в будущих кампаниях, в которых я собирался принять участие. Правда, если бы я потерпел полное поражение, политическая карьера, о которой я давно мечтал, могла бы закончиться, даже не начавшись.

Когда вскоре после Рождества ко мне приехала Хиллари, мне было о чем подумать. Однажды утром в начале января мы обсуждали все это у меня дома, и вдруг зазвонил телефон. Это был Джон Дор, с которым мы с Хиллари вместе работали весной предыдущего года, когда он приехал в Йельский университет, чтобы выступить в роли судьи на нашем конкурсном судебном процессе, сторонами в котором были герои фильма «Касабланка». Он сообщил мне, что только что согласился стать главным следователем Комитета по юридическим вопросам Палаты представителей, проводящего расследование об инициировании процедуры импичмента президента Никсона и что меня ему рекомендовал Берк Маршалл. Он предложил мне взять отпуск на юридическом факультете, подключиться к этой работе и помочь ему привлечь к ней других толковых молодых юристов. Я ответил, что собирался баллотироваться в Конгресс, но подумаю над его предложением и позвоню ему на следующий день. Мне нужно было быстро принять решение, и я, как это будет часто происходить в последующие годы, обратился за советом к Хиллари. К тому времени, когда мне нужно было звонить Джону, я уже принял решение. Я поблагодарил его за предложение, но отказался от него, заявив, что решил принять участие в длительной борьбе за место в Конгрессе. Я сказал ему, что талантливых молодых юристов, которые отдали бы все за возможность участвовать вместе с ним в расследовании по импичменту, немало, а принять участие в борьбе в штате Арканзас, кроме меня, некому. Я знал, что, по мнению Джона, совершаю глупейшую ошибку, и, по здравом размышлении, так оно и было. Но, как я уже отмечал раньше, возможности, отвергнутые человеком, влияют на его жизнь в той же степени, что и возможности, которые он использует.

Я посоветовал Джону пригласить на эту работу Хиллари и наших однокашников по Йельскому университету Майка Конуэя и Руфуса Кормье. Засмеявшись, он признался, что и Берк Маршалл рекомендовал именно их. В конечном счете все они стали членами команды Джона и прекрасно выполнили свою работу. Таким образом, Дор сумел набрать группу талантливых молодых людей, и это подтвердило мою уверенность в том, что он мог обойтись без меня.