Моя жизнь

В последующие недели я посетил нескольких раненых солдат в армейском госпитале Уолтера Рида и имел две трогательные встречи с семьями погибших военнослужащих. Во время одной из них мне задавали неприятные вопросы два переживавших огромное горе отца, Лэрри Джойс и Джим Смит, в прошлом — боец подразделения «Рейнджеры», потерявший ногу во время войны во Вьетнаме. Они хотели знать, за что погибли их сыновья и почему мы изменили курс. Когда я принял решение о посмертном награждении Почетной медалью Конгресса снайперов из подразделения «Дельта» Гэри Гордона и Рэнди Шугарта за героизм, который они проявили, пытаясь спасти Майка Дюрана и экипаж его вертолета, их семьи переживали тяжелое горе. Отец Шугарта был очень сердит на меня и сказал, что я не гожусь на роль Верховного главнокомандующего. Заплатив такую цену, он был волен говорить обо мне все что угодно. Я не знал, почему он так считает: потому ли, что я не служил во Вьетнаме, потому ли, что одобрил политику, которая привела к проведению этого рейда, или потому, что после событий 3 октября отказался возобновить действия с целью ареста Айдида. Как бы то ни было, я считал, что эмоциональные, политические или стратегические преимущества поимки или убийства Айдида не оправдали бы новых потерь или перехода ответственности за будущее Сомали от ООН к США.

После «Падения “Блэк хока”» во всех случаях, одобряя решения о развертывании войск, я гораздо больше знал о сопряженном с этим риске и гораздо четче разъяснял, какие операции должны быть одобрены в Вашингтоне. Уроки Сомали не прошли даром для военных стратегов, разрабатывавших планы наших действий в Боснии, Косово, Афганистане и других «горячих точках» мира периода после холодной войны, когда Америку много раз просили вмешаться, чтобы остановить ужасающее насилие, слишком часто ожидая при этом, что такое вмешательство не будет сопровождаться потерями для нас, наших противников или ни в чем не повинных и случайно оказавшихся на месте событий мирных жителей. Необходимость решения сложных проблем, подобных возникшим в Сомали, на Гаити и в Боснии, вдохновила Тони Лэйка на одно из самых удачных его высказываний: «Иногда я действительно тоскую по холодной войне».

ГЛАВА 36

В течение остальной части октября я уделял много времени последствиям событий в Сомали и отражал попытки Конгресса ограничить мое право направлять американские войска на Гаити и в Боснию.

Двадцать шестого октября наконец-то наступил светлый момент — мы праздновали первый день рождения Хиллари в Белом доме. Это была вечеринка-карнавал с сюрпризами. Сотрудники Хиллари приготовили для нас костюмы Джеймса и Долли Мэдисон. Когда моя жена вернулась после долгого дня работы над реформой системы здравоохранения, ее отвели наверх, в совершенно темный Белый дом, чтобы показать приготовленный для нее костюм. Хиллари спустилась вниз в платье с кринолином и в парике и выглядела просто прекрасно. На мне были белый парик и трико колониальных времен. Некоторые сотрудницы Хиллари оделись так, как выглядела она сама в разных ситуациях, с разными прическами и в разных ролях: то «проталкивающей» реформы здравоохранения, то готовившей чай с печеньем. Поскольку волосы у меня уже начинали седеть, парик на мне смотрелся хорошо, но в трико я выглядел смешным.

На следующий день, уже в обычной одежде, мы с Хиллари лично представили Конгрессу наш законопроект о реформе системы здравоохранения. Хиллари в течение нескольких недель информировала о нем членов Конгресса от обеих партий и получала восторженные отзывы. Многие республиканцы в Палате представителей дали высокую оценку нашим усилиям, а сенатор от Род-Айленда Джон Чейфи, представлявший в Сенате республиканцев, заявил, что, хотя он не согласен с отдельными элементами нашего плана, но считает, что общими усилиями мы сможем успешно выработать компромисс. Я начинал верить, что мы, возможно, сумеем провести честное обсуждение, благодаря которому удастся принять решение о введении всеобщего медицинского страхования.