Моя жизнь

Хиллари встретила меня в Москве. Она взяла с собой Челси, поскольку мы не хотели оставлять ее одну сразу после смерти мамы. Совместное пребывание в кремлевской резиденции для гостей и прогулки по Москве в разгар зимы помогли всем нам немного отвлечься. Ельцин понимал, насколько глубоки мои переживания, так как недавно тоже потерял мать, которую он обожал. Всякий раз, когда нам представлялась такая возможность, мы выходили на улицы, покупали национальные русские сувениры и хлеб в небольшой булочной. Я зажег свечу в память мамы в Казанском соборе, разрушенном во времена сталинизма, а теперь полностью восстановленном, и навестил в больнице Патриарха Русской православной церкви. 14 января после впечатляющей церемонии приема в Георгиевском зале Кремля — огромном белом помещении с высокими арками и колоннами, на которых золотыми буквами были высечены фамилии российских героев, прославившихся в войнах, произошедших более чем за двести лет, мы с Ельциным и президент Кравчук подписали соглашение о ядерном оружии Украины и провели переговоры по инициативам в области экономики и безопасности.

На состоявшейся после этого пресс-конференции Ельцин выразил благодарность за американскую комплексную программу помощи и программу, одобренную на совещании членов «Большой семерки» в Токио, предусматривавшую предоставление России дополнительно 1 миллиарда долларов каждый год в течение следующих двух лет, и за наше решение снизить тарифы на пять тысяч наименований российских товаров. Президент России благодаря моему обещанию разработать специальное соглашение о сотрудничестве между НАТО и Россией с учетом ряда дополнительных условий одобрил программу «Партнерство ради мира». Я был также доволен тем, что мы договорились с 30 мая не нацеливать наши ядерные ракеты друг на друга или на любую другую страну, а также о том, что США купят у России в последующие двадцать лет высокообогащенный уран на 12 миллиардов долларов. Это позволит постепенно полностью устранить возможность его использования для производства оружия.

Я полагал, что все эти меры будут на благо как США, так и России, но с этим были согласны далеко не все. У Ельцина возникли проблемы в отношениях с новым парламентом, особенно с Владимиром Жириновским, руководителем крупного блока воинствующих националистов, которые хотели вернуть России славу имперских времен и были убеждены, что я стремлюсь уменьшить ее мощь и сферу влияния. Чтобы оказать поддержку Ельцину, я повторил свое заклинание, что народу России следует определять свое величие в терминах, ориентированных не на прошлое, а на будущее.

После пресс-конференции я встретился со студентами в телестудии «Останкино». Они задавали вопросы мне по широкому кругу проблем, однако юноши и девушки хотели также узнать о том, могут ли американские студенты получить какую-либо информацию о России, в каком возрасте я впервые стал задумываться о том, чтобы стать президентом, что бы я мог посоветовать молодому россиянину, пожелавшему заняться политической деятельностью, и какую память хотел бы о себе оставить. Благодаря этой встрече со студентами у меня появилась надежда на лучшее будущее для России. Они были умны, идейны и безусловно привержены демократии.

Поездка проходила успешно; мне удалось добиться важных для Америки целей в деле построения более безопасного и более свободного мира, однако об этом ничего не было известно в США, где политики и пресса хотели обсуждать только проблему «Уайтуотер». Мне задавали вопросы на эту тему даже сопровождавшие меня во время этой поездки представители американской печати. Еще до того, как я отбыл из Москвы, газеты Washington Post и New York Times присоединились к требованиям республиканцев, чтобы Джанет Рино назначила независимого прокурора. Единственным новым событием за последние месяцы было то, что Дэвид Хейл, республиканец, которому в 1993 году было предъявлено обвинение во введении в заблуждение Управления по делам малого бизнеса, заявил, что я просил его дать Сюзан Макдугал ссуду, хотя она не имела права на ее получение. Я никогда не делал ничего подобного.