Моя жизнь

В Хельсинки мы с Ельциным, кроме того, обсудили две проблемы в сфере контроля над вооружениями: нежелание российской Думы ратифицировать договор СНВ-2, по которому ядерные арсеналы обеих сторон сокращались на две трети по сравнению с уровнем времен холодной войны, а также растущее в России противодействие намерениям США развернуть систему противоракетной обороны. Когда экономика России рухнула и ассигнования на оборону резко сократились, выяснилось, что договор СНВ-2 стал для нее невыгодным. Этот договор требовал от сторон демонтировать свои баллистические ракеты с разделяющимися головными частями индивидуального наведения и достичь паритета по числу ракет с неразделяющимися боеголовками. Поскольку ядерный арсенал России состоял в основном из первых, ей, чтобы обеспечить паритет с США, пришлось бы произвести значительное количество ракет с неразделяющимися боеголовками. Я заверил Ельцина, что не стремлюсь с помощью договора СНВ-2 достичь стратегического преимущества и поэтому предлагаю, чтобы группы наших экспертов подготовили договор СНВ-3, который сократил бы количество ракет до 2000-2500, т.е. до 80 процентов от уровня времен холодной войны. В этом случае России не пришлось бы производить новые ракеты, чтобы сохранить с нами паритет. Вначале Пентагон возражал против такого резкого сокращения, но генерал Шаликашвили посчитал, что это никак не отразится на нашей безопасности, и это мнение поддержал Билл Коуэн. Вскоре мы договорились продлить действие СНВ-2 до 2007 года, после чего в том же году ввести в действие договор СНВ-3, чтобы не ухудшить стратегического положения России.

Что касается второго вопроса, то разработка системы противоракетной космической обороны началась в Соединенных Штатах еще в 1980-е годы при президенте Рейгане, который предложил создать такую систему космического базирования, которая была бы способна сбивать баллистические ракеты и освободила бы мир от угрозы ядерной войны. Однако с этой идеей было связано две проблемы. Во-первых, в то время она еще не была осуществима с технологической точки зрения, а во-вторых, если бы ее удалось создать, это нарушило бы договор по ПРО, запрещающий подобные системы, поскольку ее появление у одной из сторон привело бы к тому, что ядерный арсенал второй стороны перестал бы служить сдерживающим фактором.

Лес Аспин, первый министр обороны моей администрации, сменил приоритеты в этой программе. Вместо системы обороны против российских баллистических ракет большой дальности он предложил создать систему защиты от оперативно-тактических ракет, разрабатываемых Ираном, Ираком, Ливией и Северной Кореей. Эти ракеты представляли собой реальную опасность: во время войны в Персидском заливе иракскими ракетами «Скад» было убито двадцать восемь наших солдат.

Я решительно поддержал программу развертывания системы обороны от оперативно-тактических ракет, которая не противоречила соглашению по ПРО и, как я сказал Ельцину, в будущем могла бы защитить обе наши страны во время проведения совместных военных действий, например на Балканах или в каком-нибудь другом регионе. Основная проблема нашей позиции, с точки зрения России, состояла в том, что трудно было провести четкую границу между системами защиты от тактических ракет и от ракет большего радиуса действий. Новые технологии, разработанные для защиты от тактических ракет, могли в будущем в нарушение договора использоваться для стратегической противоракетной обороны. В конце концов стороны согласовали технические различия между разрешенными и запрещенными договором по ПРО программами, что позволило нам продолжить работу над системой защиты от оперативно-тактических ракет.

Саммит в Хельсинки завершился неожиданным успехом — в немалой степени благодаря способности Ельцина заглянуть в будущее России и увидеть для нее иной путь утверждения величия, нежели территориальное доминирование, его готовности противостоять мнению большинства в Думе, а иногда и в собственном правительстве. Хотя нам так и не удалось реализовать все задуманное, поскольку Дума отказалась ратифицировать договор СНВ-2, были созданы условия для проведения июльского саммита НАТО в Мадриде, что позволило сделать следующий шаг на пути к объединенной Европе.

После моего возвращения домой результаты саммита были восприняты в основном позитивно, хотя Генри Киссинджер, а также некоторые другие республиканцы и критиковали меня за то, что я пообещал не размещать ядерное оружие и войска НАТО вблизи границ России, на территории новых членов этой организации. Консервативно настроенные коммунисты жестко критиковали Ельцина за то, что он пошел на уступки по важным вопросам. Зюганов сказал, что Ельцин «позволил другу Биллу дать ему пинка под зад», — Ельцин только что дал Зюганову пинка под зад на выборах, где он боролся за будущую, а не вчерашнюю Россию. Я был уверен, что Ельцин выдержит и эту бурю.