Моя жизнь 1964-1994 (СИ)

Очень серьезная артподготовка была, более двух часов. Мы были на берегу, я была на КП полка вместе с командиром взвода нашего. Сидели в большом напряжении, мы правофланговые, к 8й ГРЭС шли, а дальше шла 136я дивизия Симоняка, а у них был и оркестр. Вот уже за пять минут до конца артподготовки нужно было давать команду к атаке на спуск к Неве. Большое нервное напряжение у бойцов. Наши батальоны раньше выскочили на Неву. И перед самым берегом они залегли. Там есть водозаборное здание, и внизу окна. Там даже командир дивизии вел наблюдение целый месяц до наступления, засекал огневые точки. С ним были топографы. А точки, которые у немцев были в этом здании, ни разу за этот месяц не говорили. И вот полк и 47й полк понесли на люду Невы большие потери, потому что эти огневые точки были не подавлены. Перед самым берегом они залегли. И тут огневой вал дали Катюши. По всему фронту били только Катюши. После этого наши пошли на штурм укреплений на берегу. А соседняя дивизия Симоняка не перешла Неву, они потом воспользовались нашим успехом. Потому что там у них была сопка Преображенская, где огневые точки были не подавлены, и у них не вышло ничего. Мы пошли вперед уже минут через двадцать, так как прибежали разведчики, и сказали, что там все нормально, идет бой. Мы подошли к этому берегу, а он высокий, залит водой, и проволока. Полезли туда, впереди командир полка, он здоровый был. Он с адъютантом Жуковым быстро перелезли. А у меня телефонный аппарат, коммутатор — катушку командир взвода Осипов нес — и я повисла на рукавицах на проволоке. И вот Жуков меня за руки втащил туда наверх, и в окопы. Там наши и немцы вперемешку — трупы. Минут двадцать искали, куда приткнуться, и потом Жукос нашел — немецкая землянка большая, она даже сейчас под погреб для картошки используется. Большая, с двумя отделениями, нары, карты, перины. Мы все это выбросили, я установила аппаратуру. Наши связисты уже протянули связь, и я подключила все, все батальоны, роту автоматчиков, артиллеристов. Командир полка говорит: «давай мне всех». Я всех подключила параллельно, они все доложили, что и как, Кукареко доложил, что он уже далеко, ведет бой.

И вот началась бойня. С двенадцатого по восемнадцатое число. Самый тяжелый был четвертый день, когда немцы со Мги дивизию и танки перебросили. Правее нас переправился КП командира дивизии Борщева. Танки подошли, и дивизион Чернышева отбил их. Я не помню, но много танков набил. Наши, и командир полка, и все вооружились гранатами и залегли, мне приказали держать связь с тем берегом, чтобы артиллерию запросить. Но сдержали. Но вот командир батальона Кукареко, что держал дорогу на Мгу, конечно погиб, и его заместитель по политчасти Сальников тоже. Погибли и два наших радиста полковых, два Михаила, Маслов и Потапов. Точнее, их оглушило, и как очевидцы рассказывают, их немцы захватили и увели. Но так или иначе, они пропали. А вот Липа Кузякова погибла, она была связистка второго батальона, она держала связь с ротами. Они там оборонялись сильно, и когда немцы уже были готовы их захватить, они встали в круг, порядка пятнадцати человек, и подорвали себя гранатой. Это рассказал очевидец выживший, узбек из Средней Азии, он потом приезжал после войны и рассказывал об этом. Числится она пропавшей без вести, но она погибла. Не осталось ничего.

Мы продержались до восемнадцатого. Утром нас сменили, осталось нас немного. Вывели нас в деревню Большое и Малое Манушкино, на исходные, там землянки были в лесу. Сменили обмундирование, в бане помыли. Стали пополнение получать, не только солдат, но и офицеров. Ротных не осталось, батальонных не осталось командиров. Нас, связистов, тоже мало осталось. Стало прибывать пополнение, молодые ребята из Сибири. Я даже не успела их себе переписать в свой список — я комсоргом роты была, как мы перешли в Овцино — это на правом берегу Невы, напротив Ижоры. Там тоже небольшие учения и в феврале 1943 года мы пошли на первую Красноборскую операцию — станция Поповка. Там мы участвовали в освобождении деревень Степановка, Торфяное, Мишкино. Был такой случай с взятием деревни Мишкино. Там была какая-то морская бригада, и эти моряки захватили эту деревню. А немцы оставили там много шнапса, моряки выпили, и немцы снова захватили у них эту деревню. Командир дивизии дает приказ нашему полку, что эту деревню надо отбить. Командир полка позвал роту автоматчиков, а там сандружинницей была Фридман Мария, потом ее фамилия стала Медалье. Она была парторгом этой роты, такая боевая дивчина. За спасение раненого она получила орден Красной Звезды еще в 1941 году. Пополнение в роте автоматчиков все было молодые ребята из Сибири, командир — молодой лейтенант, не помню, как зовут.