Моя жизнь

- Будут индусы помогать нам или нет, мы, мусульмане, как соотечественники

индусов должны из уважения к их чувствам прекратить убой коров.

И одно время казалось, что они действительно прекратят забивать коров.

Несколько человек выразили желание, чтобы на конференции был поставлен

также вопрос о пенджабских событиях. Но я воспротивился этому по той

причине, что события в Пенджабе были местного характера и потому не могли

влиять на наше решение, принимать или не принимать участие в торжествах по

случаю заключения мира. Я считал, что будет неблагоразумно соединять вопрос

местного значения с вопросом о халифате, который возник в прямой связи с

условиями мира. Мои аргументы подействовали.

Среди делегатов был маулана Хасрат Мохани. Я был знаком с ним и раньше, но

только теперь понял, какой он боец. С самого начала наши взгляды по многим

вопросам были разными, а по ряду вопросов мы расходимся и теперь.

Одна из многочисленных резолюций, принятых на конференции, призывала

индусов и мусульман дать обет свадеши и, как естественное следствие этого, начать бойкот иностранных товаров. О кхади еще не было речи. Хасрат Мохани

считал эту резолюцию неприемлемой. По его мнению, отомстить британской

империи необходимо будет лишь в том случае, если не восторжествует

справедливость в вопросе о халифате. Он выдвинул контр-предложение и

требовал бойкота только английских товаров, если это реально. Я отверг его

предложение как в принципе, так и с точки зрения его реальности, приведя

доводы, которые теперь широко известны. Я изложил также перед собравшимися

свой взгляд на ненасилие. Мои слова произвели большое впечатление на

слушателей. До меня выступал Хасрат Мохани, и его речь была принята с таким

шумным воодушевлением, что я боялся, как бы мои слова не оказались гласом

вопиющего в пустыне. Я осмелился выступить только потому, что считал долгом

изложить перед конференцией свои взгляды. К моему приятному изумлению, мое

мнение было выслушано с большим вниманием и нашло полную поддержку в

президиуме. Один за другим ораторы высказывались в защиту моей точки зрения.

Лидеры поняли, что бойкот английских товаров не только не достигнет цели, но

и самих лидеров поставит в смешное положение. Ведь на конференции не было ни

одного человека, который не носил бы какой-нибудь из предметов одежды

английского производства. Большинство поняло, что резолюция бойкота

английских товаров ничего, кроме вреда, не принесет, так как даже те, кто

голосовали за нее, на практике не смогли бы ее осуществить.

- Один лишь бойкот иностранных тканей, - сказал маулана Хасрат Мохани, -

не устраивает нас хотя бы потому, что никто не знает, сколько еще пройдет

времени, прежде чем мы сможем выпускать ткани "свадеши" в количестве, достаточном для удовлетворения потребностей всего населения. Прежде чем

эффективно осуществить бойкот иностранных тканей нужно предпринять

что-нибудь такое, что сразу же окажет воздействие на англичан. Проводите

свой бойкот иностранных тканей - мы не против. Но дайте нам, кроме этого, еще какое-нибудь средство, способное быстро подействовать на англичан.

Слушая Хасрата Мохани, я решил, что нужно придумать что-то новое, лучшее, чем бойкот иностранных тканей. Немедленный бойкот казался и мне в то время

абсолютно невозможным. Я тогда еще не знал, что мы, если захотим, сможем

вырабатывать достаточно кхади для удовлетворения всех своих нужд. Это

открытие мы сделали позднее. С другой стороны, я знал, что при бойкоте мы не

можем рассчитывать только на фабричное производство. Пока я раздумывал над

этой дилеммой, Хасрат Мохани закончил свою речь.

Мне мешало, что я с трудом подбирал нужные слова на языках хинди и урду.

Впервые мне пришлось выступать перед аудиторией, состоящей почти

исключительно из мусульман Севера. На сессии Мусульманской лиги в Калькутте

я говорил на урду, но тогда моя краткая речь была лишь призывом к сердцам.

Здесь же я имел дело с аудиторией, весьма критически, если не враждебно, настроенной, которой должен был объяснить свою точку зрения. Но я отбросил

всякую застенчивость. Вовсе не обязательно было произносить речь на

безукоризненном, отшлифованном урду, на котором говорили мусульмане Дели. Я

мог говорить даже на ломаном хинди, чтобы выразить свои взгляды. И мне это

удалось. Конференция наглядно показала мне, что только хинди-урду может

стать lingua franca (*) для всей Индии. Говори я в тот раз на английском

языке, мне не удалось бы произвести такого впечатления на аудиторию, а

маулане Хасрату не пришло бы в голову бросить мне вызов. А если бы он и

бросил вызов, я не смог бы столь действенно отразить его.

(* Общий язык (латин.). *)

Я не мог подобрать подходящих слов на языке хинди или урду для выражения

своей новой мысли, и это несколько сбивало меня. Я выразил ее, наконец, словом "несотрудничество", впервые употребленным мною на этом собрании. Пока

говорил маулана Хасрат, я подумал, что напрасно он говорит об активном

сопротивлении правительству, с которым он во многом сотрудничает, если

применение оружия невозможно или нежелательно. Поэтому мне казалось, что