Моя жизнь

истины. Истина подобна огромному дереву, которое приносит тем больше плодов, чем больше за ним ухаживают. Чем более глубокие поиски в кладезе истины вы

будете производить, тем больше зарытых там сокровищ откроется вам. Они

облечены в форму многообразных возможностей служения обществу.

XII. ВОЗВРАЩЕНИЕ В ИНДИЮ

Освободившись от военных обязанностей, я почувствовал, что моя дальнейшая

деятельность должна протекать не в Южной Африке, а в Индии. Нельзя сказать, что в Южной Африке мне нечего было делать. Но я боялся, что моя деятельность

сведется в основном к работе для заработка.

Друзья на родине также настаивали на моем возвращении, и я сам чувствовал, что смогу принести больше пользы в Индии. А для работы в Южной Африке

оставались м-р Хан и м-р Мансухлал Наазар. Поэтому я просил товарищей по

работе освободить меня. После долгого сопротивления они согласились, наконец, удовлетворить мою просьбу, но при условии, что я вернусь в Южную

Африку, если в течение года понадоблюсь общине. Я считал это трудным

условием, но привязанность к общине заставила меня принять его.

Господь связал меня

Нитями любви -

Я его раб.

Так пела Мирабай. Нить любви, связавшая меня с общиной, также была крепка

и нерасторжима. Глас народа - глас божий, а в данном случае голос друзей был

голосом истины, и я не мог не внять ему. Я принял условие и получил

разрешение уехать.

В тот период я был тесно связан только с Наталем. Индийцы Наталя буквально

купали меня в нектаре любви. Повсюду они организовывали прощальные собрания

и подносили мне ценные подарки.

Подарки мне делали и раньше - перед отъездом в Индию в 1899 году, но на

этот раз меня просто засыпали ими. Среди подарков, разумеется, были изделия

из золота, серебра, бриллиантов.

Имел ли я право принимать эти подарки? А приняв их, смогу ли я убедить

себя, что бескорыстно служил общине? Все подарки, за исключением немногих, полученных от моих клиентов, были преподнесены мне за служение общине, и

таким образом стиралась грань между клиентами и товарищами по работе, так

как клиенты также помогали мне в моей общественной деятельности.

Одним из подарков было золотое ожерелье, стоимостью 50 гиней, предназначавшееся для моей жены. Но даже и оно было преподнесено мне за

общественную деятельность, и его нельзя было отделить от других.

Я провел бессонную ночь после того вечера, когда мне поднесли все эти

вещи. Взволнованно ходил по комнате и не мог найти никакого решения. Мне

трудно было отказаться от подарков, стоивших сотни рупий, но еще труднее

было оставить их у себя.

Допустим даже, я приму их, но как быть тогда с детьми, женой? Я приучал их

к мысли, что жизнь должна быть отдана служению обществу и что само это

служение есть награда.

У меня не было дорогостоющих украшений в доме. Мы все более упрощали нашу

жизнь. В таком случае разве могли мы позволить себе покупку золотых часов?

Разве могли мы носить золотые цепочки и кольца с бриллиантами? Уже тогда я

призывал всех бороться против увлечения драгоценностями. Как же теперь мне

поступить с драгоценностями, свалившимися на меня?

Я решил, что не могу принять подарки, и составил письмо, в котором писал, что все подарки передаю в распоряжение общины и назначаю парса Рустомджи и

других доверенными лицами. Утром, посоветовавшись с женой и детьми, я

окончательно избавился от этого кошмара.

Я знал, что убедить жену будет довольно трудно, а с детьми получится

иначе, поэтому я и решил заручиться их поддержкой в качестве своих

адвокатов.

Дети сразу же согласились на мое предложение.

- Нам не нужны эти дорогие подарки, мы вернем их общине, а если

когда-нибудь нам понадобятся такие вещи, мы сможем купить их, - сказали они.

Я был в восторге.

- Так вы поговорите с мамой? - спросил я детей.

- Конечно, - ответили они. - Это наше дело. Ведь ей не нужны украшения.

Она, вероятно, захочет оставить их для нас, но, если мы скажем, что они не

нужны нам, почему бы ей не расстаться с ними?

На словах все было гораздо проще, чем на деле.

- Тебе они, вероятно, не нужны, - сказала жена. - Возможно, что детям они

тоже не нужны. Ведь детей ты уговорил и они теперь пляшут под твою дудку. Я

могу понять, ты не разрешаешь носить украшения мне. Ну, а невестки? Им-то

обязательно понадобятся драгоценности. И потом, кто знает, что случится

завтра? Я ни за что не расстанусь с подарками, преподнесенными с такой

любовью.

Аргументы следовали один за другим, подкрепленные в конце слезами. Но дети

были непоколебимы. На меня же это вообще не произвело никакого впечатления.

Я сказал спокойно:

- Детям еще надо жениться. Мы ведь не хотим, чтобы они женились рано. А

когда вырастут, они сами смогут позаботиться о себе. И мы, разумеется, не

пожелаем нашим сыновьям невест, которые обожают драгоценности. Но все же, если понадобится, мы достанем украшения, я готов к этому. Ты тогда попросишь

меня.

- Попросить тебя? Теперь-то я узнала тебя. Ты отнял у меня мои собственные

украшения, ты не успокоился бы до сих пор, если бы не сделал этого. Могу

себе представить, как ты будешь дарить украшения невесткам! Ты, который уже