Моя жизнь, 60–е и Джими Хендрикс глазами цыганки

Мы сидели с друзьями в пабе на Водер–Стрит, напротив клуба Марки, когда кто–то представил меня Брайану Джонсу. Мы как раз собирались в клуб Сцена и мы взяли его с собой. К этому времени Rolling Stones уже были большими звёздами и Брайан выглядел органично, настоящий денди, знающий себе цену. Он был очень вежлив, скорее даже отстранённо–вежлив, с загадочной улыбкой на лице. Он всегда ходил один и говорил, что чувствует, что остальные члены группы, хотят, чтобы он ушёл, особенно Мик Джаггер и Кит Ричард, даже несмотря на то, что они его детище, и он до сих пор считает себя их руководителем.

Через пару месяцев у нас завязался роман, который, как и в случае с Китом, быстро перерос в крепкую дружбу. Мы попробовали, но были настолько равнодушны друг к другу, что скоро поняли, что ни у меня не было иллюзий на его счёт, ни у него — на мой. Постепенно я поняла, что заводился он только от проституток. Но когда девочки уходили, он чувствовал такое одиночество, что звонил мне и просил, чтобы я пришла. На кухне у него был всегда жуткий беспорядок и я не могла устоять перед горой грязных тарелок, прежде чем заняться чем–нибудь ещё.

Он часто звонил мне, чтобы я составила ему компанию пройтись вместе по магазинам на Кингс—Роуд. Он ходил в отлично скроенном костюме и узких без шнуровки сапогах с каблуками, какие обычно носили моды. Хотя я никогда не понимала радости болтаться по магазинам, я давала себя уговорить пойти с ним. Ему нравилось, что его все узнавали, но паранойя, которая в будущем его погубила, уже давала о себе знать, он вдруг начинал паниковать, мы выбегали из магазина на улицу, ловили такси и прятались от воображаемых врагов, скрывающихся за вешалками с одеждой.

Начали проявляться первые симптомы нездоровья в поп–мире и Брайан купил себе Роллс–Ройс с тонированными стёклами, заменив им такси и метро. Если вдруг среди ночи нам приспичило поесть, мы ехали к Челси–Бридж и покупали чай с мясным пирогом, не выходя из роллса так же, как заправлялись там все байкеры. Мы съедали свои пироги, запивая чаем, смотрели на чернеющую впереди гладь воды, а позади нас мерцали огни города. Мы хихикали и сходили с ума, как школьники, вырвавшиеся от родителей.

Спустя несколько лет, когда наркотики начали сжигать его, трудности общения увеличились, но даже уже тогда, хотя временами и было с ним очень весело, начали проявляться тёмные стороны его характера, принося ему нестерпимую боль. Я встречалась с ним вплоть до его последнего дня и не помню ни одного случая, когда другие камни разговаривали или виделись с ним, кроме как на студии во время записи или на больших приёмах, всё это доказывает насколько изолировано и одиноко он жил.

По сегодняшним стандартам мы были наивны и ничего не знали ни о физиологии, ни о сексуальности, так что когда Энджи забеременела, она поняла это только на пятом месяце. Образ Бренды, пойманной капканом цокольного этажа, проплыл перед нашими глазами. У нас не было ни малейшей идеи, что предпринять в таком случае. Либо потерять работу, либо растить ребёнка, но я ей уже говорила и об этом, и о том. Я не помнила, кто её отец, но и не было никого, с кем бы она поддерживала постоянную связь.

Аборты были всё ещё вне закона, но друзья намекнули нам, что у них есть кто–то на примете. Мы позвонили, как они нам сказали, и человек, похожий на доктора, приехал к нам на дом. Я встретила его и провела прямо в нашу комнату. Мы с Ронни ждали внизу. Когда он уходил, он предупредил нас, что всё начнётся через несколько часов. Он не ошибся. Бедная Энджи разродилась в нашем маленьком жилище через 12 часов. Когда окончательно вышел из неё мёртвых плод, мы ничего лучшего не могли придумать, как преподнести её букет цветов. Для нас для всех это стало тяжёлым испытанием, а бедная Энджи надолго сделалась слабой и больной. Помню, когда всё завершилось, Ронни принесла её коробку шоколада, шоколад назывался «Награда».

Энджи было не остановить, она страстно желала забыть весь этот кошмар и это только показывает, насколько глупы и неопытны мы были, в тот же вечер мы все отправились в Скоч к Святому Джеймсу. Но у Энджи вдруг появились сильные боли внизу живота и она стала терять сознание. У неё открылась инфекция и вечер окончился в больнице, где они её безжалостно прижгли. Она твердила, что у неё произошёл выкидыш, но было очевидно, что никто из врачей не поверил ей.

Оглядываясь назад, я вижу насколько опасно всё это было, как легко она могла умереть, но тогда, когда она через несколько дней выписалась и была снова с нами, мы старались не вспоминать этот случай. Нас это так потрясло, что мы даже не могли это обсудить. Наша жизнь продолжалась, как и прежде всё для нас имело значение и, как бы там ни было, за чтобы она не бралась, это было для неё самым главным в данный момент.

Глава 4. Джими