Моя жизнь, 60–е и Джими Хендрикс глазами цыганки

На нашей деловой, многонациональной, неряшливой Эрлс–Курт–Роуд было в одном из подвалов кафе Шмен–де–Фер (Девятка), открытое до трёх утра и обслуживающее битников и прочую богему нашего района. Если мы никуда не шли, нас можно было найти там каждый вечер, грызли кукурузные початки, пили горячий шоколад и слушали бесконечные споры, философствования и утопические идеи переустройства мира. Каждый был переполнен идеями, каким быть следует миру. Все были молоды и свободны от предрассудков, это, как я уже писала ранее, казалось мне естественными атрибутами взрослой жизни. В большинстве своём это всё было трёпом, но весёлым и интересным, к тому же, за миллионы миль от домашней рутины, постоянных жалоб и брюзжащих обсуждений правительства.

Бренда, прямая и практичная девушка из Девона, первая из нас стала увлекаться мужчинами. Обычно мужчинам ничего не удавалось предпринять в нашем узком кругу, но среди них попадались достаточно настойчивые, которые пробивали брешь в нашей независимости. Один такой стал водить её в стрип–бар в Сохо, но даже это не помогло. Мы всячески предостерегали её, но она от этого ещё больше цеплялась за него. Известие, что она беременна, нас потрясло. В те годы не говорили так много о сексе, 60–е только набирали обороты и противозачаточные не были в ходу. Беременность была платой молодой девушки за бегство от рамок, а для нас ещё одним сильным доводом избегать мужчин. Бренда с ребёнком отправилась жить в цокольный этаж на Москоу–Роуд в дом, где её мать работала экономкой. Всё это стало ужасным предостережением для всех нас, более эффективным, чем внушающие страх рассказы моей бабушки. Никто из нас не хотел разделить судьбу Бренды и потерять свободу из–за минутного удовольствия.

Несмотря на это, я начала гулять с парнями и часто всё оканчивалась постелью. Я не принимала никаких мер предосторожности, потому мы об этом даже не думали. Мы занимались всего лишь тем, чем занимались все вокруг. Секс не вытекал явно из бабушкиных предостережений, ведь я была «куском мяса для каждого мужчины». И я не понимала, что именно из–за секса происходит неразбериха в жизни людей.

Я нашла свою первую работу, нудную работу в аптеке. Весь день, проведённый на ногах, приводил к тому, что вечером я старалась оторваться на полную. Последнее, что я собиралась сделать, так это лечь спать пораньше, чтобы вовремя проснуться и идти на работу. Поэтому, я ушла из аптеки и стала работать вечерами официанткой в Золотом Яйце на Лестер—Сквер. Это означало, что я могла выспаться днём и не спать до четырёх часов утра, времени, в которое, как я открыла для себя, происходило самое интересное.

Золотое Яйцо — это сеть ресторанов, которые предлагают американскую кухню, хотя сами американские туристы так не считали. Это были яйца с жареными или обжареными ломтиками картошки, а на самом деле — традиционный английский завтрак. Лучшее, по моему мнению, что было в меню, так это пирог с кленовым сиропом и взбитыми сливками.

Работать приходилось много, но мне нравилось, что я могла общаться с разными людьми. К тому же тридцать фунтов в неделю вместе с чаевыми, это много больше, чем заработала бы я в каком–нибудь магазине. Я знаю нескольких, с кем работала в те дни, кто до сих пор, вот уже двадцать лет, продолжают работать официантками, потому что это хорошие деньги, особенно если ты работаешь в Hard Rock Cafe на Пикадилли.

У нас с Анджелой была пара приятелей из голубой компании, они жили на соседних улицах и мы с ними весело проводили оставшиеся до рассвета часы без страха, что они разобьют нашу дружбу. Как–то вечером мы с Анджелой шли навестить наших приятелей, как вдруг, какой–то длинный чёрный лимузин притормозил рядом с нами, просигналив и замигав фарами. Стекло опустилось и мы увидели внутри ребят из Animals. Полагаю, что они уже заезжали к нам, ища Энджи, и послали сказали шофёру, чтобы тот нашёл нас.

— Они в клубе, не хотите присоединиться к ним?

Мы плюхнулись внутрь, и поехали прямиком по Грейт–Виндмилл–Стрит в самое сердце Сохо, недалеко от Пикадилли–Циркус. Мы стали как пьяные от одной только мысли, что мы, такие молодые и свободные, едем с личным шофёром по ночному городу в лимузине. Автомобиль был слишком велик, чтобы выехать в Хэм–Ярд, узкую выложенную булыжником аллею позади здания, в котором располагался клуб Scene, в который нас и хотели отвезти. Мы все вылезли и устремились в недра тёмной задней улицы, спустились несколько ступеней вниз и оказались в клубе, где они должны были дать своё первое выступление в Лондоне.