Моя жизнь, 60–е и Джими Хендрикс глазами цыганки

Мич был полной противоположностью Ноэлу. Он уже с детства снимался и был одним из Ovalteens (группы детей, снимавшихся в рекламе горячих напитков модных в то время), снимался он также и в школьные годы, в большинстве фильмов Терри Томаса. В результате он развил в себе способность говорить чисто, так что на то время мы все посчитали это гениальностью, никто из нас не мог взять бы уроков речи высшего общества из первых рук.

Много позже многие поклонники верили, что лучшего барабанщика, чем Мич, для Джими было не найти, потому что у него было полно новых идей. Эти его новые идеи иногда очень нервировали Джими и бывали случаи, когда, чтобы до Мича дошло, что нужно прекратить играть, Джими крушил своей гитарой подвесные тарелки. Только так иногда можно было заставить Мича остановиться. Даже в ранние дни Мич приводил в ярость Джими своим покровительственным отношением, которое довело до того, что однажды пришлось прекратить репетицию. А в другой раз пришлось послать за Эйнсли, чтобы заменить зарвавшегося Мича, но позже его вернули и решили дать ему время исправиться. Так, постепенно они нашли общий язык.

Итак, Ноэл и Мич присоединились к нам в нашей гостинице, чтобы обсудить планы и материал, который можно показать на приближающихся французских гастролях с Джонни Холлидеем. Час взял на себя поиск помещения, где можно было бы репетировать с возможностью записываться. Мы все тоже не сидели сложа руки и не ждали, когда же всё можно будет начать. Кит Ламберт дальновидно заключил контракт с Джими с массой Track, своей независимой звукозаписывающей компанией. Но он был вынужден убедить Полидор принять его обратно, они же решили, что Джими недостаточно коммерчески успешен. Час решил предложить Джими Декке, но их агент сказал ему, что он не думает, что Джими что–то из себя представляет. Час нам со смехом рассказал, что Декка промахнулась не впервые, и напомнил нам, что именно её люди завернули Beatles в своё время.

Основным доводом крупных звукозаписывающих компаний было то, что они не хотели рисковать ради гитариста, выглядящего так экстравагантно, как Джими. У большинства из известнейших групп, таких как Отшельники Германа или Dave Clark Five, был имидж прилизанных и аккуратных красавчиков, которым всем бы хотелось подражать. Джими не подходил ни под один имидж из тех, которые возносили в те дни музыкантов на вершину. Дух Часа прошёл испытания, никогда ещё ему не приходилось слышать столько отказов. Только Кит Ламберт принял участие в судьбе Джими, его единственного можно было встретить в клубах, он единственный, кто общался с музыкантами и знал их мнение о Джими.

Джими, Час, Ноэл и Мич отправились во Францию без нас, оставив меня и Лотту дома. Хотя у нас и появилось немного денег от Майка Джеффери, но их было недостаточно, чтобы растратить их на нас. Дни, когда Джими станет возить за собой целую армию желающих быть «у блюда», ещё не настали, и парни путешествовали в стареньком автобусе с выцветшими занавесками на окнах, наблюдая, как урчащая мощным двигателем огромная американская машина возила Джонни Холлидея.

Всякий раз когда, это происходило в Англии, как и в случае с звукозаписывающей компанией, мы всюду ходили все вместе, нашей маленькой стаей. Час только говорил нам, что надо увидеть того–то тогда–то и все рысью неслись вперёд.

После Франции, где Джими приобрёл благосклонность поклонников Джонни Холлидея, Час договорился на серию концертов в мюнхенском Big Apple. На одном из них, какой–то парень из публики попытался спихнуть его со сцены и при этом повредил его любимую гитару, он пришёл в такую ярость, что начал крушить всё на сцене, включая и свою несчастную гитару. Я ничего не знала про этот случай, поскольку я точно знала, что у него был только один его любимый белый Страт, который он привёз с собой из Штатов, и он был в отличном состоянии, как я потом убедилась. Впечатление от Германии можно сравнить с восторгом Джими перед пуховым одеялом, которое он считал величайшим человеческим изобретением.

Затем начались существенные перемены. Час повёз Опыты на студию, чтобы записать Hey Joe, нашу первую сорокопятку, спустя всего два месяца после того, как Джими ступил на английский берег. На студию Кингсвей, недалеко от Стренда, мы все отправились на такси. Студия была крошечной и нам там было очень тесно. Джими очень нервничал, что ему придётся петь. Во всём мире не найти такого уверенного себе гитариста, но веры в свой голос у него не было. Час как мог его подбадривал, говорил, что это не сложно и многие так поступают. Мне пришлось находиться прямо в студии, потому что внешнее помещение было так мало, что там даже не было места для стула.

— Обрати внимание на Breakaways, — сказал мне Час, — они будут на подпевке.

— А что они как–нибудь особенно выглядят? — спросила я, представляя смазливых шоугёлз, не упускающих случая подработать.

Час рассмеялся.

— Не думай увидеть разряженных девиц, для такой работы никто специально не одевается.