Моя жизнь, или История моих экспериментов с истиной

Однажды она одолжила у меня сорок фунтов, но настояла на том, что выплатит долг в течение года. Ее храбрость была под стать ее жертвенности. Она одна из тех редких женщин с чистой, как кристалл, душой, а ее отвага способна посрамить воина. Сейчас она уже стала зрелой женщиной. Я не знаю ее умонастроений так же хорошо, как знал прежде, когда она работала у меня, но мое общение с этой леди навсегда останется дорогим моему сердцу воспоминанием. А потому я должен рассказать о ней кое-что еще.

Взявшись за дело, она не помнила ни дня, ни ночи. Могла отправиться с поручением ночью совершенно одна и сердито отказывалась, если ее предлагали проводить. Множество вполне самостоятельных индийцев наблюдали за ней и обращались к ней за советами. Когда в дни сатьяграхи почти все ее лидеры оказались в тюрьме, мисс Шлесин в одиночку возглавила движение. Распоряжалась тысячами, вела объемную переписку, редактировала газету «Индиан опиньон» и при этом не знала усталости.

Я мог бы без конца рассказывать о мисс Шлесин, но завершу эту главу, процитировав Гокхале, который был знаком с каждым из моих сотрудников. Многие из них ему нравились, и он часто высказывал мне свое мнение о них. Среди всех как индийских, так и европейских моих сотрудников он неизменно выделял мисс Шлесин. «Я крайне редко встречался с такой жертвенностью, чистотой помыслов и бесстрашием, как у мисс Шлесин, — сказал он. — Ей принадлежит пальма первенства».

13. «Индиан Опиньон»

Прежде чем продолжить рассказ о моем общении с другими европейцами, я должен осветить еще две-три важные темы. Впрочем, кое-кого я назову сразу. Помощи мисс Дик оказалось недостаточно, требовались еще работники. В предыдущих главах я уже упоминал мистера Ритча, которого знал очень хорошо. Он был управляющим в коммерческой фирме, но согласился оставить ее и стал работать под моим началом, чем очень помог мне.

Примерно в то же время ко мне обратился мистер Маданджит с предложением совместно издавать газету «Индиан опиньон». Он нуждался в моем совете. Прежде он уже занимался чем-то подобным, и я согласился попробовать. Первый номер газеты увидел свет в 1904 году, а ее редактором стал Мансухлал Наазар. Впрочем, мне также пришлось выполнять много работы, и в течение долгих лет я фактически возглавлял редакцию. Дело не в том, что Мансухлал не справлялся со своими обязанностями. В Индии он приобрел богатый журналистский опыт, но не мог писать о проблемах индийцев Южной Африки и предоставлял это мне. Он всегда глубоко верил в справедливость моих суждений, а потому возложил на меня всю ответственность за самые важные редакционные статьи. Газета была еженедельной. Поначалу она издавалась на гуджарати, хинди, тамильском и английском языках. Но уже скоро я заметил, что издания на хинди и тамильском были пустой тратой времени и сил. Они не били точно в цель, поэтому я закрыл их. Более того, я понимал, что мы станем вводить читателей в заблуждение, если продолжим издавать их.

Я не собирался тратиться на газету, но с течением времени понял, что она не сможет существовать без финансовой поддержки. И индийцы, и европейцы понимали, что, хотя официально я и не считаюсь редактором «Индиан опиньон», на мне лежит ответственность за ее наполнение. Все обстояло бы иначе, если бы мы не начали издавать газету вообще, но прекратить выпускать ее теперь стало бы подлинной потерей и бесчестием. Мне пришлось вкладываться в газету до тех пор, пока я не истратил на нее почти все свои сбережения. Помню времена, когда приходилось ссужать по семьдесят пять фунтов в месяц.