Моя жизнь хикикомори. Том 1: Весна в старшей школе Сейрин

— Ну раз ты так настаиваешь, — она картинно вздохнула, — придётся согласиться. А то мало ли что с тобой случится по дороге. Вдруг какая-нибудь девчонка с косичками решит похитить моего «сэкасного» семпая?

— Эй! Ты что, и про это знаешь⁈

— Я много чего знаю, — она подмигнула и грациозно развернулась к выходу. — Увидимся после репетиции, Казума-кун!

Я смотрел ей вслед, чувствуя странное тепло внутри. В ней определённо что-то есть. Что-то неуловимое. То, как она умеет превращать неловкие моменты в шутку. Как не пытается казаться кем-то другим. Как смотрит — прямо, без этих дурацких игр в «заметь меня».

Странно. Обычно такие яркие девчонки кажутся мне слишком театральными, что ли. А с ней почему-то комфортно. Даже когда она несёт какую-нибудь чушь про слежку и конкуренток…

Интерлюдия

Харука стояла у питьевого фонтанчика, нервно поджимая губы. Она специально выбрала этот момент, зная, что Мияко часто проходит здесь после разговоров с Казумой. Что-то внутри неё противилось идее подкарауливать подругу, словно какая-нибудь ревнивая героиня сёдзё-манги. Но она должна была знать.

Когда в коридоре показалась розоволосая, Харука сделала глубокий вдох.

— О, Харука! — Мияко приветливо улыбнулась, хотя в глазах промелькнуло понимание. Явно догадывалась, что эта встреча не случайна. — Разве ты не должна быть на репетиции?

— Вышла попить воды, — Харука старалась, чтобы голос звучал непринуждённо. — А ты что тут делаешь? Ваш класс тоже ставит спектакль, разве там не нужна помощь?

Мияко прислонилась к стене, и её улыбка стала чуть шире:

— Хотела увидеть Казуму.

Что-то сжалось в груди Харуки:

— Зачем, Мияко? Ты же сама говорила в тот вечер в караоке, что просто развлечёшься, не больше.

— Я всё ещё развлекаюсь, — Мияко пожала плечами, но в её глазах появился какой-то блеск.

— С какой целью? — голос Харуки стал холоднее. — Мало он настрадался? Просто оставь его в покое.

Мияко оттолкнулась от стены и подошла ближе. От неё пахло клубникой и чем-то ещё — может быть, уверенностью?

— Харука, милая, — прозвучал её голосок со странной смесью нежности и превосходства. — Не переживай. Казума куда сильнее, чем ты можешь подумать. Да и я не собираюсь разбивать остатки его сердца. Наоборот, — она мечтательно улыбнулась, — хочу бережно, как в искусстве бонсай, вырастить из них что-то новое. Знаешь, как мастера годами ухаживают за деревом, направляя его рост? Вот и я…

— Он тебе не бонсай! — Харука почти выкрикнула это, и тут же прикрыла рот ладонью, испугавшись собственной реакции.

Мияко посмотрела на неё с неприкрытым интересом:

— Знаешь, что самое забавное? Ты даже не понимаешь своих чувств. Защищаешь его, ревнуешь, но продолжаешь делать вид, что ничего не происходит.

— Я не… — Харука запнулась. — У меня есть Кенджи.

— Конечно, — Мияко снова улыбнулась. — У тебя есть Кенджи. А у меня есть Казума. Точнее, будет — если ты не перестанешь играть в эти странные игры с «падающими колоннами».

Она развернулась, собираясь уходить, но на секунду задержалась:

— И знаешь что? В бонсай главное — это терпение и постоянство. И я, в отличие от некоторых, умею ждать.

Харука смотрела вслед удаляющейся фигуре Мияко, чувствуя, как внутри всё клокочет от эмоций, которым она даже не могла дать названия…

В столовой

Рин медленно перемешивала удон, наблюдая, как лапша закручивается в водовороты. Первый спокойный момент за весь день — возня с фестивалем отнимала все силы, даже поесть толком не удавалось.

— Не возражаешь? — Кирихара-сенсей опустила свой поднос напротив. В её глазах плясали какие-то подозрительно мечтательные искорки.

— Конечно нет, — Рин улыбнулась коллеге. — Как прошёл день?

— О-о-о, — Кирихара мечтательно закатила глаза, помешивая мисо-суп. — Просто потрясающе! Особенно в классе 2-Б. Ты не представляешь, какие у нас там таланты прячутся!

Что-то кольнуло под рёбрами, но Рин сохранила безмятежное выражение лица:

— Вот как? Расскажешь поподробнее?

— Там есть один ученик, — Кирихара понизила голос, словно делясь секретом. — Такой вечно хмурый, знаешь? Я думала, он вообще не интересуется философией. А сегодня… — она мечтательно вздохнула. — Боже, я и не подозревала, что он умеет ТАК говорить!

Рин почувствовала, как палочки в руке слегка дрогнули:

— Он сам вызвался отвечать?

— Да где там! — Кирихара рассмеялась. — От этого Ямагути дождёшься! Я просто решила его спросить, впервые за всё время. И знаешь что? — она наклонилась ближе, понизив голос. — У меня до сих пор мурашки! В смысле, — она быстро выпрямилась, — исключительно профессионального характера, конечно.

— Конечно, — эхом отозвалась Рин, чувствуя, как внутри разливается что-то холодное.

— Я и подумать не могла, что у него ТАКОЙ потенциал, — продолжала щебетать Кирихара. — Представляешь, он выдал такое рассуждение о познании и истине! Прямо философ-экзистенциалист! И эта его новая стрижка…

— А как успехи у других учеников? — перебила Рин, стараясь, чтобы голос звучал непринуждённо.

«Спокойно, — говорила она себе. — Ты сама этого хотела. Чтобы он раскрылся, нашёл себя. Чтобы другие увидели в нём то, что видела ты…»