Моя жизнь по соседству

Той ночью я вылезаю из окна и устраиваюсь на привычном месте. Сколько лет я просидела здесь одна, а сейчас без Джейса все не так и все не то. Но Джейс снова в больнице. В окно кухни видно, как Элис моет посуду. Остальные окна темные. У меня на глазах на подъездную дорожку сворачивает универсал. Я жду, что сейчас миссис Гарретт выберется из салона, но она не вылезает – сидит за рулем и смотрит перед собой. В итоге мне становится невмоготу, и я возвращаюсь к себе в комнату.

Нэн сказала, что все само падает мне к ногам, мол, мне и пальцем шевелить не надо. Такого не было никогда, но вообще-то, если я по-настоящему старалась, то всегда получала, что хотела.

А сейчас нет.

Сейчас, как бы я ни старалась, а я в жизни не старалась так сильно, помочь Гарреттам не получается. Хуже всего, что начались сложности с Джейсом. Я предложила тренировать его:

– Если твой папа записал план тренировок, я могу прочесть его и давать тебе задания.

– План был у него в голове. Так что спасибо, я сам справлюсь.

Грязный от пиломатериалов, которые доставлял, Джейс открывает кран у заставленной посудой раковины, ополаскивает лицо, потом наклоняется, чтобы попить, и по неосторожности смахивает со стола полупустой стакан молока. Стакан падает на пол, но вместо того, чтобы поднять, Джейс пинает его так, что он скачет по линолеуму, оставляя молочный след.

Тревога металлическими пальцами стискивает мне горло.

Я подхожу к Джейсу и касаюсь его плеча. Он опустил голову, и я чувствую, как бьется жилка у него на щеке. Джейс не шевелит плечом и на меня не смотрит. Металлические пальцы еще сильнее сжимают мне горло.

– Эй, братан! – кричит Тим с заднего двора, где пылесосит бассейн. – Эта хрень не засасывает грязь, а плюется ею. Не поможешь?

– Ага, я починю, – отвечает Джейс, не шевелясь.

– Что бы мы все без тебя делали? – весело спрашиваю я. – Все бы сломалось!

Джейс фыркает, шутку явно не оценив:

– Разве все уже не сломано?

Я тесно прижимаюсь щекой к его плечу, массируя ему спину:

– Ну чем тебе помочь? Я все сделаю.

– Саманта, ты мне не поможешь. Только… – Джейс отворачивается и прячет руки в карманы. – Я хочу побыть один.

Я отступаю к кухонной двери:

– Да, конечно. Я домой пойду.

На нас это совсем не похоже. У порога я задерживаюсь, ожидая… сама не пойму чего.

Джейс кивает и, не взглянув на меня, начинает вытирать молоко.

Дома у нас так же чисто, тихо, безжизненно. Уличный шум заглушает система кондиционирования. Я поднимаюсь по лестнице, словно бреду по воде или словно на ногах у меня свинцовые туфли.

На полпути я вдруг сажусь, прислоняюсь к следующей ступеньке и закрываю глаза.

С тех пор как это случилось, я тысячу раз собиралась рассказать правду: утаивать нечто важное от Джейса было невмоготу. Каждый раз я прикусывала язык, думая: «Я потеряю Джейса, если скажу правду».

Теперь я знаю наверняка.

Я уже его потеряла.

* * *

Вечером того дня в гостиной горит только одна лампа. Мама любит потолочный свет – значит, там не она. Я права: в большом кресле у камина сидит Клэй. Он без обуви, у его ног лежит крупный золотистый ретривер. Мама крепко спит, свернувшись калачиком на диване, пряди волос выбились из аккуратного пучка и рассыпались по плечам.

– Это Курвуазье, – объявляет Клэй, кивая на пса. – Я зову его Кори. Он чистокровный, от родителей-чемпионов. Сейчас он уже стар.

В самом деле, нос у Кори седой. Он положил голову на босую ногу Клэя, но, увидев меня, поднял ее и приветственно замахал хвостом.

– Не знала, что у тебя есть собака. Мама спит? – спрашиваю я, хотя это очевидно.

– День получился тяжелый. В пять вечера встреча с избирателями в «Дженерал Динамикс», потом выступление в «Республиканцах за перемены» и ужин в таверне «Белая лошадь». Твоя мама – профессионал, на полпути не останавливается. Она заслужила отдых.

Клэй встает, берет со спинки дивана бежевую вязаную шаль и накрывает маму.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но Клэй кладет мне руку на плечо:

– Присядь, Саманта! Ты вон тоже жжешь свечу с обоих концов. Кстати, у Гарреттов как дела?

Как он может спрашивать о таком совершенно спокойным тоном?!

– Не очень хорошо, – отвечаю я.

– Ясно, невезуха. – Клэй потягивает вино из бокала. – Малый бизнес вообще сплошной риск.

– Почему бы тебе хотя бы не изобразить сочувствие? – интересуюсь я неожиданно громким для тихой гостиной голосом. Мама дергается во сне и утыкается в подушку. – Можно подумать, ДТП случилось по воле Божьей, а ты в нем не участвовал. Можно подумать, ты хоть примерно представляешь, каково сейчас Гарреттам.